— Кошмарить десятую часть Москвы! — закончил Данилов, намекая на то, что Елена была руководителем регионального объединения московской скорой помощи, включавшего в себя несколько расположенных рядом друг с другом подстанций, а всего таких объединений в столице было десять.
— После того, как ты ушел со «скорой», кошмарить мне некого, — парировала Елена. — Иногда вот просто хочется кого-то закошмарить, а повода нет. Все сотрудники адекватные, коллег не избивают, начальству не хамят… Ну просто зайчики-побегайчики!
— Просто они, в отличие от меня, тебя не любят и потому их в твоем присутствии не тянет на подвиги, — объяснил Данилов.
О порядках в больнице имени Филомафитского доктор Антонян отзывался с неодобрительным одобрением. В частности сказал, что «гайки в последние годы были подтянуты крепко и теперь разве что строем ходить не требуют». Порядок — это хорошо и чем его больше, тем легче работается, но иногда даже самым сознательным сотрудникам хочется каких-нибудь поблажек…
Слова Антоняна подтвердили несколько врачей скорой помощи, у которых Елена вскользь поинтересовалась впечатлением о больнице. Приемное отделение, являющееся визитной карточкой любого стационара, работало как часы, а пациенты при известии о госпитализации в «сто восьмую полевую» не выражали недовольства, а некоторые, даже, и радовались — хорошо, что не на другой конец Москвы увезете. Иначе говоря, у местного населения больница пользовалась хорошей репутацией. Это же подтверждали и отзывы пациентов, найденные Даниловым на бескрайних просторах Всемирной Паутины.
Заместитель главного врача по АИР Менчик, по словам Антоняна, был толковым врачом и хорошим администратором. «В кабинете его никогда не застать, целыми днями носится между отделениями и оперблоком. Главная медсестра с его приходом стала появляться в реанимационных отделениях раз в квартал, а раньше каждую неделю проверки устраивала».
Главная медсестра в любом медицинском учреждении является оплотом порядка, главным контролером, которого интересует все-все-все, начиная с уборки помещений и заканчивая хранением медикаментов. Частота появлений главной медсестры является индикатором, наглядно демонстрирующим состояние дел в отделении. Если все идет, как нужно, то визиты будут редкими, а если порядка нет — частыми. Ну а если главная медсестра является через день, то заведующему отделением нужно срочно подыскивать себе новое место работы.
Доктора Сапрошина в больнице прозвали «доктором Кактусом». Подобные прозвища не нуждаются в комментариях, но дотошная Елена вытянула из собеседника развернутую характеристику. «Человек он, в принципе, неплохой, но очень уж колючий, — сказал Антонян. — Любое замечание воспринимает как личное оскорбление, шуток не понимает, советов не принимает. Самый настоящий Кактус, тронешь — уколешься. Коллеги стараются общаться с ним строго по делу, а медсестры от него просто вешаются, потому что он требует, чтобы все было по правилам. Буквоед, перфекционист и зануда — это страшный коктейль…».
Елена, конечно же, удивилась тому, что буквоед и перфекционист мог использовать аппарат с неисправным датчиком. Одно с другим явно не вязалось. Но у доктора Антоняна нашлось этому объяснение: «он был уверен, что аппарат в порядке и потому не придал значения неисправному датчику». На вопрос о том, сколько всего в больнице аппаратов искусственного кровообращения, Антонян ответил «три, два в работе, один в запасе, у нас вообще с аппаратурой все о-кей, поскольку главврач тот еще куркуль, гребет под себя все, что только можно, к тому же тесть зама по АИР Менчика — главный анестезиолог Минздрава, так что наша больничка ни в чем не испытывает недостатка».
Данилов попробовал представить такую ситуацию — перед операцией, на которой ему предстоит давать наркоз, выясняется, что «воздушный» датчик неисправен…
Первый вопрос — почему непосредственно перед операцией? Исправность аппаратуры нужно проверять заранее, а не в тот момент, когда пациента уже перекладывают с каталки на стол. Лично он, как перфекционист и зануда (чего уж греха таить!) проверил бы все заранее.
Вопрос второй — зачем рисковать? Врач с большим стажем работы, а у Сапрошина стаж приближался к тридцатнику, должен понимать, что все неприятное может произойти в любой момент. А, рвется, согласно закону подлости, всегда там, где тонко. Если «воздушный» датчик неисправен, то жди попадания воздуха в систему — и не ошибешься.
Вопрос третий — кого мог бояться или стесняться человек, прозванный Доктором Кактусом? Профессора Раевского, корифея и небожителя? Но, пардон муа, оперирующий хирург в первую очередь заинтересован в исправности аппаратуры. Это юридически смерть можно «повесить» на анестезиолога, а народная молва всегда «вешает» ее на хирурга. Профессор Раевский не станет рисковать своей репутацией, а поймет, простит и перенесет операцию на другой день. В конце концов, можно просто переставить датчик с аналогичного аппарата. Обработал — и пользуйся на здоровье!
Поставив себя на место Сапрошина, Данилов пытался найти хотя бы одну причину, которая могла бы вынудить его использовать «насос» с неисправным датчиком, но так и не смог ничего придумать.
Заодно Антонян рассказал Елене, якобы знакомой с Сапрошиным, но весьма шапочно, о том, что зам по АИР хорошо относился к Сапрошину («дятел дятла издалека видит», как выразился Антонян) и по больнице ходили слухи о том, что Сапрошин может вскоре стать заведующим четвертым отделением, которое занимается обеспечением сердечно-сосудистых операций и ведением прооперированных пациентов. Всего же в больнице имени Филомафитского «аировских» отделений было шесть — уже упомянутое сердечно-сосудистое, «анестезиологическое», общая реанимация, неврологическая реанимация, инфарктно-аритмическое, а также реанимационное отделение при роддоме. Большое, надо сказать, хозяйство досталось юному Менчику, есть на чем когти оттачивать, набираясь руководящего опыта.
Если зам по АИР хотел поставить Сапрошина на заведование, то это не могло не напрягать действующего заведующего отделением. Человек, не отягощенный бременем моральных принципов, запросто может устранить конкурента посредством какой-нибудь пакости, пусть, даже и опасной для жизни пациента. Для беспринципного интригана смерть пациента будет не минусом, а плюсом, поскольку она создаст конкуренту серьезные проблемы.
Воображение сразу же нарисовало картину порчи аппарата злодейскими руками заведующего отделением… Вот он, крадется рано утром в операционную с отверткой и пассатижами в кармане… Ослабляет одну из пружин роликового насоса… Тычет концом отвертки в трубку… Подменяет исправный датчик испорченным…
Бред какой-то! Слишком сложная получается подлянка и не очень-то умная. Заведующий отделением мог испортить аппарат, но он не мог заставить Сапрошина использовать «насос» с неисправным датчиком.
«А были ли в аппарате вообще какие-то неисправности?», спросил внутренний голос.
Были. Об этом свидетельствовали документы, в частности акт о неисправности оборудования и акт приема-передачи в ремонт, согласно которому городская клиническая больница имени А. М. Филомафитского передала ЗАО «Медтехносервис-привилеж» аппарат искусственного кровообращения «DERAMA San 900». Акты были составлены правильно, их содержание не вызывало вопросов. Однако внимание Данилова привлекла дата составления акта о неисправности — девятое апреля.
