Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
Самой сильной стороной Лондона была литература. Здесь он в полной мере пожал плоды Возрождения в поэмах Эдмунда Спенсера, драмах Кристофера Марло и Бена Джонсона, но прежде всего в трудах Уильяма Шекспира, чьи стихи при жизни не уступали в известности его пьесам. Но пьесам, в отличие от книг, нужны театры, а властям Сити они не нравились из-за шумной толпы и причиняемого беспокойства. Согласно одной из петиций, призывавших к запрету театров, в них можно было найти «лишь нечестивые басни, дела любострастия, мошеннические приспособления и непристойное поведение». Сити исключил театры из своей юрисдикции и подал прошение об их закрытии, с тем чтобы изгнать их за пределы городских стен, например на свободное место на берегу Темзы за границей округа Саутуорк. Исключением была труппа королевских хористов в Блэкфрайарсе, известных тем, что они похищали мальчишек, чтобы те пели в хоре.
Столяр Джеймс Бербедж построил первый деревянный театр в полях Финсбери в Шордиче в 1576 году да так и назвал – «Театр» (The Theatre). Вскоре вблизи открылся театр «Занавес» (Curtain), а в 1587 году в Саутуорке, где тогда уже устраивались бои быков и медвежьи травли, – «Роза» (Rose) Филипа Хенслоу. Согласно записям, «Роза» за один только 1595 год дала около 300 представлений, причем в репертуаре было тридцать шесть пьес. В 1596 году труппа Бербеджа попыталась переехать из Шордича в Блэкфрайарс, но ему пришлось закрыть театр. Он буквально по одной дощечке перенес здание в Саутуорк и в 1599 году вновь открыл театр под названием «Глобус» (Globe). Он стал домом для труппы «Слуги лорда-камергера», для которой писал Уильям Шекспир, а сын Бербеджа Ричард стал звездой спектаклей по шекспировским пьесам. Два театра были злейшими конкурентами, но оба оказались чрезвычайно уязвимыми для огня, и их не раз приходилось отстраивать заново.
Театр был популярен и как развлечение, и как литературное явление. Даже относительно небогатые лондонцы могли заплатить несколько пенсов за вход. Драматург Томас Деккер старался в пьесах угодить и своим богатым патронам, и «простолюдинам из партера и с галерки», от которых зависел его доход. Среди этих простолюдинов были каретники и носильщики, паписты и пуритане, щеголи и проститутки – неудивительно, что между зрителями часто вспыхивали драки. Смотрели не только пьесы, но и медвежью травлю, цирковые представления и показы уродцев. Театр был не просто развлекательным заведением: здесь смешивались между собой разные общественные слои; сочинители пьес, их постановщики и актеры служили мостиком между аристократией, мелким дворянством и чернью. Возможно, именно поэтому Тайный совет относился к театру с подозрением и стремился связать его определенными правилами или цензурой. В конце концов, когда более либеральные Стюарты дали драме «права гражданства» при дворе и в Вестминстере, театральная жизнь в Саутуорке пришла в упадок. И все же вспомним добрым словом район «к югу от реки», который на время стал для лондонцев вотчиной непослушания, отдыха и творчества.
Город Джона Стоу
По оценкам, к концу правления Елизаветы половина самых богатых лондонцев проживала за пределами городских стен. Некоторые из них жили к северу, в Финсбери, но большинство – в Фаррингдоне, к западу. Сто двадцать один человек числился в записях как имеющий «загородное имение», то есть, по сути, второй дом. Во многом благодаря упразднению монастырей и распределению церковных богатств в Лондоне появился средний класс, не зависевший ни от двора, ни от церкви. Посетивший город герцог Вюртембергский писал домой, что лондонцы «великолепно одеты и чрезвычайно горды и заносчивы, а так как большинство из них, особенно ремесленники, редко путешествуют в другие страны, но все время пребывают в своих домах, чтобы вести коммерцию, им мало дела до иностранцев, – напротив, они насмехаются и глумятся над ними». Что касается лондонских женщин, они «обладают большей свободой, чем, вероятно, где бы то ни было. И они хорошо знают, как ею пользоваться, ибо они выходят облаченными в чрезвычайно изящные платья и все свое внимание уделяют воротникам и манжетам».
Первое подробное описание огромного города, составленное округ за округом и улица за улицей, принадлежит перу антиквара Джона Стоу и появилось в 1598 году. Он забирался в новые тогда предместья на севере, юге, востоке и западе. Он наблюдал, как новые дома пожирают открытые пространства, как в аллеях «кишат сдаваемые внаем домишки и уютные особнячки… людей, которым свое удобство дороже общественного блага всего города».
С точки зрения Стоу, времена при нем были уже не те. Его Лондон был «более глумливым, непочтительным и неблагодарным, чем когда-либо ранее». Чтобы в Лондоне по-прежнему можно было жить, рост мегаполиса нужно было остановить. Эти причитания будут не раз повторяться в течение всей последующей истории Лондона.
Стоу везде видел мигрантов. «Джентльмены из всех графств стаями слетаются в этот город: юноши – чтобы на людей посмотреть и себя показать, старики – в поисках рынка, на котором их товар найдет быстрый спрос». Даже транспорт вызывает у Стоу стенания: «Мир мчится на колесах, а вместе с ним и многие из тех, чьи родители были довольны и тем, что ходили пешком». Стоу был первым городским экономистом Лондона. Он видел, что растущее население столицы приведет «к ущербу и упадку многие или даже большинство из древних городов, городков и ярмарок нашего королевства». Лондон вредил развитию ремесел в провинции, и Стоу предлагал насильно выселить некоторые ремесла в другие города.
Однако даже Стоу приходилось признать, что ничто не могло сопротивляться притяжению королевского двора, который «в наше время куда более многочислен и галантен, чем в старые времена». Когда в город приезжал граф Солсбери, его сопровождала «сотня всадников». Говорили, что для Стоу «единственным трудом и заботой было писать правду». К концу жизни антиквар испрашивал пенсию у Якова I, преемника Елизаветы, но добился только разрешения «обращаться к его подданным за добровольными пожертвованиями и милосердными даяниями». Иными словами, Стоу получил право просить милостыню. На памятнике в церкви Сент-Эндрю-Андершафт он держит в руке перо; когда оно разрушается от времени, его старательно заменяют. Перо репортера должно оставаться бессмертным.
Заря городского планирования
Лондон Тюдоров стремился, в основном без особых успехов, заместить те функции социальной защиты, которые некогда выполняли, пусть и неохотно, монастыри. Нескольких гражданских больниц и приходских благотворительных фондов было недостаточно для постоянно растущего населения. Были приняты меры, пусть и жестокие. Бродяг, в их числе и беспризорных детей, регулярно отлавливали и помещали в тюрьму-приют Брайдуэлл, откуда некоторых из них депортировали в Виргинию. Затем, в 1576 году, более сотни городских приходов впервые установили обязательные сборы с прихожан на бедных. Этот первый шаг к общественной системе социальной защиты официально устанавливал ответственность приходов за больных и неимущих, хотя новый сбор вряд ли мог покрыть их нужды.
К 1580 году относится первая попытка городского планирования и контроля. Елизавета издала прокламацию, запрещавшую любое дальнейшее строительство в пределах трех миль (ок. 4,8 км) от ворот Сити, создав первый «зеленый пояс» города. Запрещалось также сдавать жилье в субаренду или «допускать, чтобы в любом доме отныне проживало или размещалось более одной семьи». Другие указы запрещали новое строительство в глубине Мидлсекса. Вопреки самым драконовским мерам наказания эти указы не возымели действия. Скученность росла везде, где собственник жилья полагал, что выгоды превышают риски судебного преследования.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106