Вот только как?
Райан чуть не рассмеялся. Ему ли не знать? Разделить с ней постель, ласкать, целовать ее — одним словом, вести себя с ней, как любой нормальный мужчина со своей возлюбленной. Придется подумать, как этого добиться. Он ведь уже заложил первый камень, когда дал понять, что соблазнит ее еще до вызволения отсюда.
Время работает на него, думал Райан, вставая с дивана. Единственное, что у них обоих есть, — это время. И, как говорит Ангус, время лечит. Залечит оно и их обиды.
На следующее утро, спустившись к завтраку, Мэделин была приятно удивлена, увидев со вкусом накрытый стол. Посуда и серебряные столовые приборы были разложены по всем правилам. А в центре стола, между двумя соусниками, красовалась вазочка с букетиком полевых цветов.
Это могло означать только одно — Райан разработал план обольщения.
— Как спалось? — доверительно прошептал он ей на ухо, стоя у нее за спиной.
— Хорошо… — Она чувствовала на щеке его горячее дыхание. От одной мысли, что его губы почти касаются ее шеи, Мэделин бросило в жар.
Главное — не показывать вида и не дать ему повода заподозрить, что она не в силах ему противиться, подумала Мэделин. Но оставить без внимания его выходку тоже нельзя — у него может создаться впечатление, что ему позволительно подобное поведение.
Но прежде чем она на что — либо решилась, Райан выпрямился и сам отошел от нее.
— Как вы думаете, Лейси сегодня будет спать дольше обычного? — спросил он.
Немного успокоившись, но все еще испытывая смущение, Мэделин неуверенно проговорила:
— Может, и дольше.
— Вот хорошо! Тогда мы сможем спокойно поговорить по душам.
У нее не было никакого желания разговаривать «по душам». Она прекрасно знала, к чему приводят подобные разговоры.
— Не представляю, о чем?
— О вашем детстве, например, — предложил он.
— Я бы не хотела касаться этой темы.
— Почему? — спросил Райан, отправляя в рот спелую ягодку.
Мэделин внимательно наблюдала, как ягода исчезала у него во рту, и вдруг спохватилась, что засмотрелась на его губы.
— Вы как-то сказали, что я не знаю, что такое бедность, — продолжал он, ловко подцепив кусок омлета и положив ей на тарелку. — Возможно, вы правы: я в самом деле не знаю, что такое бедность.
Казалось, он сожалеет, что у него богатые родители: будь они бедными, все могло бы сложиться по-другому. Это меняло дело, и Мэделин, вздохнув, стала объяснять ему:
— Видите ли, бедность — это не только отсутствие денег. Бедность — более широкое понятие. Помню, как-то в юности я пошла на танцы. Там была девочка, на которую все обращали внимание — так нарядно она была одета. Если бы у меня были деньги, подумала я, я бы одевалась не хуже ее!
— Понятно. Бедность не позволяет человеку стать таким, каким он хочет быть, — проговорил Райан.
Она наградила его ослепительной улыбкой.
— Совершенно верно!
— А теперь, когда вы при деньгах, вы именно такая, какой хотите быть, — заключил он.
Тут только она обнаружила, что угодила в устроенную им западню.
— Да.
— Выходит, львиная доля амбиций моих родителей есть не что иное, как желание быть такими, какими они хотели стать? — спросил он по-детски наивным тоном.
— Райан, а вы что, не знали? — удивилась Мэделин.
— Я же рассказывал вам, что родители никогда не говорили со мной, — ответил он.
— Как? Даже теперь?
— Теперь у меня на них просто не остается времени. — Он замолчал, что — то обдумывая. — Может, я как-нибудь выберусь к ним, так, в порядке исключения. Несколько раз они приезжали к Ангусу, но у меня, как назло, было по горло работы.
— Грустно слушать это, — сказала Мэделин, понимая, что касается больной темы.
— Ну, это ваше личное мнение, — он пожал плечами.
— Райан, неужели вы не понимаете, что обращаетесь со своими родителями так же, как они в свое время обращались с вами?
— Разумеется, понимаю. Но это только на первый взгляд кажется, что так же. На самом деле ситуация абсолютно другая. Я был ребенком, а мои родители — взрослые люди, и я не обязан нести ответственность за их здоровье, безопасность и благополучие. Вам положить бекона?
— Не нужен мне ваш бекон! — крикнула она, выскакивая из-за стола. Ее трясло от возмущения. Его бессердечие вывело Мэделин из себя. Райан глух к мнению других людей. Ему бесполезно что-либо доказывать. Он прав, а ее мнение — не в счет. Вот и весь разговор!
— Пойду посмотрю на Лейси, — сухо сказала она.
Еще не дойдя до двери, услышала у себя за спиной, как он со злостью брякнулся на стул.
Сколько раз можно спотыкаться на одном и том же месте! — подумал он. Совершенно незаметно для себя он свел разговор к запретной теме, а когда спохватился, было уже слишком поздно. Можно было поговорить о ее работе, о ее планах, да разве мало тем для разговора! Ну, ничего! В следующий раз он будет на высоте!
Но «следующий раз» все не наступал. Мэделин явно избегала его. Через два дня напряжение достигло апогея. Райан был готов на все, лишь бы она сменила гнев на милость. Решив пойти первым на примирение, он направился к лестнице, как вдруг замер словно вкопанный — в полной тишине, царившей в домике Ангуса, ясно слышался шум приближавшейся машины.
Сняв с крючка за дверью ружье, Райан подкрался к окну. Осторожно отодвинул занавеску и… вскрикнул от радости.
— Спускайтесь вниз! — крикнул он Мэделин и, сомневаясь, послушается ли она, для пущей убедительности пошел с козырного туза: — Джессика приехала!
Мэделин мигом сбежала с лестницы, придерживая малышку, примостившуюся у нее на бедре.
— Джесс! — радостно воскликнула Мэделин, как только открылась дверь.
Госпожа окружной прокурор — высокая, изысканно одетая, неотразимая — вошла в дом. Собравшись в неслужебную поездку и отбросив на время свои повседневные обязанности, Джессика позволила себе расслабиться и нарядиться в коричневый костюм и белые парусиновые туфельки. Наряд дополняла нитка жемчуга на шее.
— Выглядишь ты просто потрясающе! — сказала Мэделин, и Райану послышались нотки зависти в ее голосе.
Это и понятно. Вынужденное безделье угнетало Мэделин. Но были здесь и чисто женские причины — так бывает всегда, когда встречаются две женщины. Как странно, пронеслось в голове Райана. Будь моя воля, я бы из этих двух выбрал Мэделин, одетую в видавшие виды джинсы и простую футболку… И сколько бы ему ни пришлось выбирать, каждый раз выбирал бы только ее — в нарядном ли костюме, банном халате или вовсе нагишом.
— Ну как, привезла? — тормошила подругу Мэделин.
