Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
— Нет, меня так и зовут — Ника.
— Но это же имя богини. Я больше вас не потеряю, обещаю… Как можно потерять богиню?
Ника рассмеялась. Ей был удивительно приятен этот, казалось бы, чисто светский разговор. Ещё позавчера, когда она прочитала на бейдже его имя — Тристан, её сердце взволнованно дёрнулось. Это имя она обожала ещё со школьной скамьи. В их классе литературу преподавал молодой выпускник Педагогического института имени Ленина, страстный поклонник поэзии Серебряного века. К тому же он играл в театральной студии МГУ, и было странно, что такой вдохновенный, похожий на молодого Блока парень в джинсах пришёл работать в школу. В то морозное утро, глядя в окно, словно в другой, заколдованный мир, он без всякого пафоса, будто рассказывая притихшему классу, что он там, за окном, видит, произнёс:
— Стояли холода, и шёл «Тристан». В оркестре пело раненое море…
Ника была тогда в восьмом классе. И эта наполненная таинственным смыслом фраза поразила её сознание. Ей виделось, как загадочный Тристан, одетый поверх кольчуги в шкуры для тепла, куда-то шёл вдоль «раненого моря». Позже она узнала, что это было стихотворение Михаила Кузмина, которого в советской школе не преподавали. И речь в нём шла об опере Вагнера «Тристан и Изольда», которые, выпив любовный напиток, любили друг друга не как люди, но как боги.
Основная мысль этого рыцарского романа была проста: любовь сильнее всего — даже смерти. А рыцарское служение Даме означало служение идеалам чести, верности и вечной неземной любви. Тогда имя Тристан стало для юной романтичной девочки символом великой любви. Никогда в жизни она даже представить не могла, что человек с таким именем может появиться в её жизни.
И вдруг — вот он. Этот высокий голубоглазый блондин носит имя, которое для Ники было полузабытым, но очень волнующим символом.
— Это ваше настоящее имя? — спросила она.
— Да уж, родители у меня были люди впечатлительные. Из-за этого имени мне с детских лет приходится выслушивать один и тот же глупый вопрос: «А где же твоя Изольда?»
— И что же вы отвечаете? — не без кокетства спросила Ника.
Он улыбнулся, остановился взглядом на её золотистых волосах и посмотрел ей прямо в глаза.
— Я отвечаю, что свою Изольду я ещё не нашёл.
От этого настойчивого взгляда, от этих волнующих слов Ника, сама того не ожидая, вдруг густо покраснела. И, чтобы скрыть внезапно охватившее её смятение, повернулась к проходившему мимо официанту и взяла с подноса, который он держал в руках, бокал искристого шампанского.
Шутя и смеясь, они прошли по залу, где царила атмосфера радостного возбуждения. Многие фотографировались с фланирующими среди гостей актёрами, одетыми в красочные костюмы. Здесь был и одетый в серебристые одежды инопланетянин, и человек-паук, и даже средневековый рыцарь в боевом облачении.
Ника остановилась у рыцаря с мальтийским крестом на белой тунике и попросила своего спутника сделать фото на память.
— Если бы сейчас продавали такие… пончо, я бы первая купила, — смеясь, сказала она Тристану.
— Сюрко? — уточнил он.
— Не поняла…
— Эта накидка белая с крестами сюрко называется. Её надевали поверх кольчуги. Она защищала в походе от солнца, а в бою — от вражеской крови. Доспехи, если кровь на них попадала, быстрее покрывались ржавчиной.
— Потрясающе, — удивилась девушка. — От крови врага защищала… А от солнца-то как?!
— Ну представьте себе, как прогревалось железо под лучами солнца! Сюрко не давала металлу накаляться. — Тристану было приятно блеснуть эрудицией. — А в ненастную погоду, — продолжал он, — когда стальная кольчуга тянула тепло из тела, плотная шерсть согревала.
— Но в бою, наверное, так страшно, что не мёрзнешь вовсе…
— Так и есть: там адреналин зашкаливает. Воины бились кто мечами, кто булавой… Ярость схватки делала 30-килограммовые стальные доспехи почти невесомыми. — Молодой человек получал удовольствие от того, что девушка оказалась столь любознательна.
— Ужас какой! Я сама вешу пятьдесят! Тридцать килограммов доспехов плюс вес рыцаря — и всё это на бедную лошадь! Да разве может человек долго вынести на себе такой вес?
— Конечно, может, — улыбнулся Тристан. — В любой армии солдаты таскают на себе килограммов по двадцать пять — тридцать. Это то же самое, что рыцарские доспехи, только без лошадей. Я с удовольствием устрою вам экскурсию — и могу лично для вас надеть настоящие доспехи средневекового рыцаря, которые стоят у нас в замке в каминном зале.
И он изобразил человека, тяжело шагающего в неудобных стальных одеждах.
Ника засмеялась.
— Пойдемте в соседний зал — там поют и играет музыка, — предложил Тристан.
Ему захотелось её куда-нибудь увести. Через надутый брезентовый коридор, спасающий от ветра и снегопада, они, ёжась от холода, перебежали в соседнее помещение — просторный бар, где было так же шумно, но играла живая музыка. Многие танцевали. Тристан спросил:
— Вам нравится музыка, которая сейчас играет?
— Это же «My Way» Фрэнка Синатры. Очень нравится. И я хочу танцевать.
— Даже если окажется, что я ужасный танцор?
— Даже если так, — сказала Ника, одновременно игриво и решительно положив руку на плечо Тристану.
Оркестр заиграл «Индейское лето» Джо Дассена. Ника перенесла руку с плеча на шею юноши, а он крепче прижал её к себе.
On ira où tu voudras, Quand tu voudras…[4]
Чувственная мелодия и слова о вечной любви звучали словно для них. Тристан оказался отнюдь не плохим танцором. С каждым тактом они всё лучше чувствовали друг друга, и многие следили за этой красивой парой, любуясь слаженностью их движений.
Они танцевали ещё долго, упиваясь музыкой, друг другом, аплодировали оркестру, грузной, но обаятельной певице с низким, хрипловатым голосом — и снова сливались в танце.
Когда музыка закончилась, они, разгорячённые возникшей близостью, решили выйти наружу — им не терпелось вдохнуть свежего горного воздуха.
Помогая Нике надеть тёплую обувь, Тристан засмотрелся на её изящную ступню. Девушка заметила этот взгляд, но не смутилась, ей нравилось его внимание.
Пара вышла на заваленную снегом ночную улицу. Недалеко от Конгресс-холла находилась панорамная площадка, откуда можно было видеть тёмные контуры заснеженных гор, покрытых чёрными соснами.
— А у меня была детская мечта — пожить в замке с рыцарями. — Ника вернулась к их прежнему разговору.
Тристан улыбнулся.
— Знаете, в настоящем замке, да ещё в рыцарскую эпоху, жизнь была не очень романтичной. Особенно зимой. Там ведь — в холодных, продуваемых сквозняками каменных залах — было мало уюта. Не было ни отопления, ни электричества, ни канализации. Топили дровами только в комнатах господ и их ближайших приближённых…
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
