Она бродила меж полок, восторженно листала книги на знакомых и незнакомых языках, ходила по опоясывающей библиотечное крыло стеклянной галерее, открывающей полноценный вид на холмы Гахаана, забиралась на стеллажи и любовно гладила горы свитков.
Лимори была счастлива.
Даже очень странный страж библиотеки — говорящая голова оленя — не мог испоганить ей в тот день настроения. Собственно, ничто не могло.
В Вольных Городах было не очень хорошо с книгами. Найти что-то новое, по-настоящему ценное и интересное было тяжело; даже истории о любви в пёстрых томиках или сомнительные с точки зрения логики и здравого смысла деяния очередного героического героя стоили баснословно дорого. Что уж говорить об иномирной библиотеке? Да ещё с заклинаниями адаптации, позволяющими понимать текст если не всех, то многих книг на иномирных языках. Тут были книги даже из техногенного мира!..
В общем, это был экстаз.
Неудивительно, что несколько дней Лимори мало что замечала вокруг себя, ела от случая к случаю и почти не спала. Она не знала, сколько ещё времени отведено ей Предвечной, и спешила.
Спешила узнать побольше.
Демона Даани она видела порой периферическим зрением. Он приходил в библиотеку, кивал ей — и отправлялся по витой лестнице на второй этаж, в обширный раздел, посвящённый ментальной магии. Лимори тоже было бы интересно там покопаться, но в первую очередь она предсказуемо зависла в разделах, посвящённых высшим материям (тут они именовались "Высшая магия и философия") и иным мирам (над стеллажами мерцало название "Многообразие вероятностей"). Так что они не пересекались.
По-хорошему, наверное, и вовсе следовало уходить, когда он появлялся, но... Она не смогла бы себя заставить. Не смогла бы потерять хоть немного времени.
В раздел менталистики её в тот день погнала нужда — то бишь, поиск нужного термина, без которого обширный фрагмент текста совершенно не имел смысла. Между тем, книга "Мост над последней рекой", восходящая чуть ли не к истокам культа Тьмы Предвечной, не допускала малейшего недопонимания и неточности: она должна была восприниматься цельным монолитом.
Лимори выбрала момент, когда Даани покинул облюбованное место, и отправилась туда. Правда, на какое-то время искомый термин был забыт: на столе обнаружились шахматы, те самые, которые так обожал Верховный.
Навалилась тоска: по Храму, по Эу-хению, по Жрицам, по воспитанникам... И то щемящее чувство, что возникает, когда очень-очень далеко вдруг получаешь весточку из любимого дома. Она подошла, с весёлым удивлением отметив, что шахматы поделены не просто на чёрных и белых, но на демонов и драконов. Тем не менее, фигуры были вполне себе узнаваемы. Причём игра была приостановлена в самом разгаре: шло позиционное противостояние за центр, и эндшпиль не за горами.
Ей стало интересно: а с кем играл Даани? Похоже, что сам с собой. Эу-хений тоже так делал поначалу — и весьма сильно страдал от этого. Это потом он обучил этой игре своих приближенных и получил, пусть и не сразу, несколько достойных соперников. Лимори была в их числе. И она не удержалась от искушения: осторожно взяла коня "чёрных" (это была девушка верхом на драконе) и сделала ход.
Даани подошёл к ней тем же вечером и спросил без предисловий:
— Не составите мне компанию за шахматами?
И она не стала отказываться.
Поначалу они играли молча: она сознательно отгораживалась от попыток Даани завести хоть какое подобие разговора. Но демон был потрясающе обаятельным существом — если того хотел, разумеется. Уже на следующий день она сдержанно улыбалась его шуткам, а ещё через день они начали обмениваться колкостями, как бойцы — ударами. Это оживляло шахматную партию и, что уж скрывать, расцвечивало жизнь ещё более яркими красками.
Личных тем избегали. Стоило их разговору ускользнуть на хоть что-нибудь эдакое, Лимори тут же уводила его в сторону, всем своим видом демонстрируя, что Даани перешёл черту. Демон, впрочем, быстро понял свои границы и не преступал их, натягивая маску балагура и болтая о каких-нибудь глупостях. При этом, было совершенно очевидно, что дураком он не был.
В целом, Лимори очень понравился демон. Будь обстоятельства иными, она точно пригласила бы его в Храм на День Плодородия.*
*Официально Жрицам Предвечной запрещено сочетаться браком. Однако они, в отличие от Жриц многих солярных божеств, вполне имели право вступать в интимные отношения и заводить детей — это не только не возбранялось, но и некоторым образом поощрялось. Собственно, их дочери становились следующими Жрицами (приток девочек с истинным призванием тоже имел место; но таких было крайне мало — одна-две на поколение). Сыновей же до того, как Эу-хений учредил институт Братьев, было принято отдавать на усыновление. Надо отметить, что эти мальчики всегда несли в себе толику магического дара, потому принять их почитали за честь состоятельные и вполне успешные горожане; часто такие дети оставались с отцами. Тем не менее, разлука с ребёнком никакую Жрицу особенно не радовала, потому рождение девочки стояло в приоритете. Для того использовали специальные зелья и астрологические расчёты, магию и одна Тьма знает что ещё. Но самым верным способом было забеременеть в одну из четырёх ночей Поворота Года: в таком случае у Жриц рождались только девочки. Неудивительно, что со временем каждая ночь Поворота Года (Ночь Воскрешения, Темнейшая Ночь, Ночь Масок и Ночь Зарождения) стала ассоциироваться не только с полыхающими кострами и ритуальными танцами, но и с любовными утехами. Постепенно принимать участие в действе стали не только те, кто хотел детей, но практически все служительницы. Это была возможность отпустить себя и тревоги, отдохнуть, получить удовольствие или подыскать себе постоянного любовника — кому что. Собственно, к празднованию с удовольствием присоединялись горожанки, так что нельзя сказать, что подобное было привилегией одних только Жриц.
Так и вышло, что Лимори с Даани стали приятелями. Те пару часов, что они проводили за игрой по вечерам, стали очень много значить для неё.
И именно в такой час их и застал раздражённый Ижэ.
* * *
— Иди в свою комнату, — бросил Ижен Жрице. — Сейчас же!
Она бросила на него чуть растерянный взгляд, но ушла.
— Зря ты так грубо, — сказал Даани. — Очень приятное существо, самоотверженно охраняющее твои секреты. Не расскажешь, кто она такая? Я имею в виду, на самом деле, а не байку касаемо драконицы Гун Оранжевой.
Ижен поморщился и сел напротив Даани. Отрицать очевидное было глупо: может, его помощник и происходил из низшей касты, но не зря Лаари в своё время выбрал в воспитанники именно его.
— Даже не буду спрашивать, как ты понял.
Даани тонко улыбнулся.
— Я бы мог поверить, что Гун Оранжевая отлично играет в шахматы — но это, сам понимаешь, уже был тревожный звоночек. У меня есть довольно подробное досье на твою настоящую пару, и я не вижу, где она могла бы научиться: в Предгорье вещички из техногенных миров встречаются нечасто. Опять же, эта особа изначально отнеслась ко мне довольно дружелюбно, и — важно — ей совершенно очевидно нравилась моя внешность, хотя демоны и были для неё в новинку, судя по интересу, с которым она рассматривала мои рога, когда полагала, что я не вижу. И в этом снова полное несовпадение: Гун Оранжевая весьма близко знакома с демонами и лично прикончила нескольких из нас. Да и в числе её любовных побед один демон тоже числится, но там был вопрос шпионажа и личных манипуляций, притирка, да и происходил тот парень из знати. Краткоимённая воспитанница традиционалистского Алого Дома, которой сходу кажется симпатичным демон, да ещё моего происхождения... Маловероятно. Драконица, которая спала с демонами и убивала их, смотрит на меня, как на диковинку? Немыслимо. Опять же, да, ты — или кто там этим занимался — отлично подделал личный ритм и ауру, даже голос и запах. Моё уважение и восхищение. Но я-то видел, пусть и мельком, настоящую Гун — пластику, манеру двигаться, мимику, темперамент, наконец. И такое не подделаешь. Опять же, говоря о темпераменте... Если эта девочка и стихийница, то явно не огненная; я ещё мог бы с натяжкой поверить в воздух или воду, но скорее поставлю на Тьму и/или менталистику. В пользу этого говорит и полное несовпадение потенциальных интересов. Ты можешь вообразить огненную драконицу, которая бросается не к боевым свиткам, лежащим у неё прямо под носом (я позаботился), но к книгам по магии высших сфер, при этом вожделенно поглядывая на тома по менталистике?..
