Евгений, в отличие от начинающих молодых учёных, пытался добиться такого положения, при котором его ум стал бы приносить дивиденды лично ему, а не стареющему учёному, который постепенно привык разделять лавры победителя вместе с молодыми физиками…
Наконец его заметил один из новых русских, предложивший использовать разработки Евгения в совместной фирме, чтобы не пришлось покупать лицензию и пользоваться изобретением молодого ученого бесплатно.
В общем, ученый вложил в дело мозги, а бизнесмен – деньги. Причем, последний не прогадал. Вложения окупились уже через три месяца.
Сначала прибыль делили пополам, а потом компаньона заела жаба. И он стал сначала потихоньку, потом всё наглее обманывать своего соучредителя.
Евгений, узнав об этом, просто повернулся и ушел. Точнее, он не просто ушёл. А взял половину оговоренной в договоре суммы.
Скупой платит дважды, а Борису – его компаньону, уже и не за что будет платить. Потому, что он свои деньги из дела постоянно изымал, и фирма уже работала на деньги Евгения.
Наверное, компаньон уже сто раз пожалел о своем обмане, но Евгений ни вернуться обратно, ни прощать его не захотел.
Сказал словами Козьмы Пруткова: «Раз солгавши, кто тебе поверит?!»
Евгению пришлось отсрочить работу над докторской диссертацией – тут тоже было не до веселья.
Оставшись не у дел, оба брата решили уйти в горы, отдохнуть, поохотиться. Они и не ожидали, что отпуск так затянется. Своенравная Беленькая вышла из берегов, снесла мост, соединяющий их с противоположным берегом – на самом деле, в пятнадцати километрах отсюда, на хуторе у друга, где тот разводил свиней, они оставили «джип», принадлежавший Артуру, кое-что из вещей, и так же, как Эльвира, не могли теперь выйти к жилью. Марш-бросок на сто с лишним километров по берегу, сплошь заваленному каменными глыбами, их не привлекал, хотя другого варианта у них, в сущности, не было.
После того, как братья оказались отрезанными от другого берега силой обстоятельств, они не раз высказывали вслух свои претензии к неласковой фортуне, которая бросила их здесь, можно сказать, посреди леса, с минимальным запасом еды, который ко времени появления подле них Эльвиры мог уже считаться и не запасом, а так, его жалкими остатками.
Но с другой стороны, оба брата и не заметили, как проблемы Эльвиры затмили их собственные. Вернее, те вдруг показались им и не такими значительными. Вон у людей дела куда хуже обстоят. Всё постигается в сравнении.
Полати, это слово Эльвире нравилось больше, чем нары, на которых братья спали, были достаточно широкими, чтобы поместиться вдвоем, а узнав, что за печкой в кладовке валяется пара раскладушек, Эльвира с Евгением сходила за ними. Разложили. Для эксперимента решили, что Евгений на одной из раскладушек немного полежит. Испытания закончились конфузом – ткань раскладушки от времени подгнила, и ученый-физик очутился на полу, благо, падать было не высоко.
Короче, было решено, что Эльвира ляжет на нарах внизу, а они – вверху.
– Вот и я оказалась на нарах, – пошутила Эльвира.
Братья шутку оценили.
– Крепкая девчонка, хотя на первый взгляд показалась изнеженной… С другой стороны, изнеженная разве села бы в лодку, чтобы сплавляться по такой бурной реке?
Против ожидания Эльвира почти сразу заснула и не слышала, как братья ещё некоторое время шепотом переговаривались.
– Парень – её муженек, – говорил Артур, – ещё тот балбес. Хоть о мертвых плохо и не говорят, но это же надо сообразить, сплавляться по реке, толком не зная, какова она после паводка. Между прочим, вниз по течению капитальный затор. Они бы все равно не прошли. Вломились бы с размаху в бревна, может, никто бы из них не выжил. Девчонка в сорочке родилась.
– А муженёк сам на свою смерть напросился, – поддакнул Евгений. – Оставил жену вдовой. Никому такого медового месяца не пожелаешь!..
– Ладно, давай спать, – решил Артур и отвернулся к стене, считая, что такого волевого решения для сна вполне достаточно.
Глава восьмая
Но сон не шёл, Сам же Артур несколько раз повернувшись, наконец чертыхнулся.
– Где этот несчастный Морфей?! Или кто там из русских языческих богов этим делом управляет?
– Ноцена – богиня Луны и Ночи. Она посылает добрым людям добрые сны и отдых после дневных трудов.
– Женька, у тебя не голова, а чердак, набитый всякой ерундой. Вот скажи, зачем тебе ещё и это – языческие боги?
Евгений не обиделся, а привычно огрызнулся.
– Чтобы отвечать на дурацкие вопросы таких невежд, как мой брат… Кстати, ты слышал, сегодня поблизости вертолет кружил?
– Слышал. Ещё подумал: вроде, этих молодых разыскивать рановато. Они могли бы где-то остановиться, разбить палатку. Значит, не по их душу.
На самом деле, что такое – вертолёт? Кружит себе и кружит. Не «мессершмитт» всё-таки, но братья, по некоторым причинам, оба испытали от этого тревогу, не решаясь соображениями друг с другом поделиться.
– Не заметил, вертолет военный? – спросил Артур.
– Гражданский.
– Мало ли… В совхозе ходили слухи, вроде, какой-то богатенький буратино интересовался заброшенным санаторием. Хотел где-то поблизости отель строить…
– Отель? А на какой фиг?
– Последние исследования местных грязей показали, что крестьяне недаром лечили тут свои хвори. Очень, говорят, полезные такие грязи. Тот, у кого есть деньги, может удачно разрабатывать эту жилу.
– Люди на всём делают деньги.
– Надо бы и нам подумать над тем же.
– А чего думать? Восстановим мост. Выкупим у совхоза останки их санатория – пока кто-то думает-гадает. Ванька поспособствует, через свои каналы. Построим элитный корпус. Дадим рекламку, и станут к нам ездить богатые тетеньки и дяденьки, лечить свои хвори целебной грязью…
– Ты представляешь, как далеко придется возить продукты?
– Тогда, может, вместе с мостом и канатку забабахаем? А что, вполне возможно, над Змеиным ущельем. Тоже достопримечательность. И для доставки грузов, и для развлечения туристов. Окупится быстро. А там… Можно будет и вертолётик прикупить.
– Размечтался! Без кредита тут не обойтись. И как раз вся наша прибыль будет уходить на выплату процентов…
– Нытик ты, Женька, а как, а вдруг, а если. Ещё не начал копать, а уже куча вопросов.
– Зато ты бросаешься, как бык на красное, ничего заранее не просчитав.
Если бы Эльвира послушала их разговоры, она бы окончательно успокоилась, а то даже во сне продолжала вздрагивать и тревожно затихать, считая, видимо, что полностью расслабляться среди этих странных мужчин нельзя.
При этом ей снился дом. Семикомнатная родительская квартира. Хотя она ещё помнила времена, когда семья Городецких жила в двухкомнатной квартире, и как отец заработал свой первый миллион. Тогда ещё рублей, но эйфория, охватившая его, потащила Городецкого-старшего ни много, ни мало, как к гнезду разврата. Он познакомился с молоденькой, но уже вполне разумной девчонкой, которая едва не пустила по миру новоявленного миллионера.
