Все осталось позади. Я не стал ни рыцарем, ни оруженосцем, ни даже свободным. Но при этом чувствовал себя самым богатым человеком на земле.
Вот журчит знакомая речушка… вот выложенная из камня стена, ведущая в городок… там — ячменное поле Жиля… И поворот… а за ним каменный мостик…
Я стоял, как нищий перед пиром, до которого остались считанные мгновения. Все вдруг вернулось — пережитые ужасы, долгие мили и месяцы пути, ночи, когда мне снилась Софи, ее лицо, ее прикосновения, ее улыбка.
Как бы я хотел вернуться в июле, чтобы войти в город с подсолнечником. Взгляд прошелся по площади. Знакомые лица. Знакомая суета. Все было таким, каким запомнилось. Вон мои друзья, кузнец Одо и мельник Жорж… Вон церковь отца Лео…
Наш постоялый двор! Ужас сковал меня. Нет, не может быть…
В одно мгновение я понял — все изменилось.
Глава 23
С бледным, как у призрака, лицом влетел я на деревенскую площадь.
Дети, увидев меня, разбежались по домам.
— Это Хью! Хью де Люк. Он вернулся с войны! — кричали они.
Если во мне и осталось что-то прежнее, то только рыжие волосы. Люди уже спешили ко мне. Соседи, которых я не видел два года, но узнавал. И на их лицах — радость вперемежку с изумлением.
— Хью, слава Богу! Ты вернулся!
Но я не слышал их. Расталкивая знакомых и соседей, я шел, бежал к нашему постоялому двору.
К нашему дому… которого больше не было.
Сердце остановилось и полетело вниз — на том месте, где располагался наш постоялый двор, осталась черная воронка.
Сгорело все, и лишь один-единственный обугленный столб стоял среди пепла и угольев. Один лишь столб, поддерживавший когда-то то, что было двухэтажным зданием, построенным руками моего тестя.
— Где Софи? — прошептал я, обращаясь сначала к руинам, а потом к тем, кто окружил меня.
— Где Софи?
Я переходил от одного к другому, уверенный, что вот сейчас… сейчас увижу ее возвращающейся от колодца. Но люди молчали… отворачивались… отводили глаза…
Сердце, словно очнувшись, застучало, заколотилось…
— Где Софи?! — закричал я. — Где моя жена?
Через толпу пробился старший брат Софи, Мэттью. При виде меня удивление на его лице сменилось глубокой тревогой и озабоченностью. Шагнув вперед, он раскинул руки:
— Хью? Глазам своим не верю. Слава Богу, ты вернулся.
Я понял: случилось самое страшное. Посмотрел в его глаза, ища там ответ.
— Что произошло, Мэттью? Расскажи мне. Где моя жена?
Его лицо потемнело от горя, как будто его накрыла тень. О Боже… Было бы легче ничего не слышать. Мэттью кивнул и повел меня к пепелищу.
— Здесь были всадники, Хью. Человек десять — двенадцать. Налетели глухой ночью… как дьяволы… сжигали все на своем пути. Мы не знаем, кто они такие. Никаких отличительных знаков… ничего. Только черный крест на груди.
— Всадники… — Сердце сжали холодные пальцы страха. — Какие всадники, Мэттью? Что они сделали с Софи?
Он положил руку мне на плечо.
— По пути сюда эти сволочи спалили три дома. Поль, возчик, Сэм и старик Жиль, их жены и дети, все погибли… их убили, когда они пытались убежать. Потом подъехали к постоялому двору. Я пытался остановить их, Хью… пытался!
Я схватил его за плечи.
— А Софи?
Я знал, знал, что случилось худшее, но не хотел в это верить. Нет, нет, этого не может быть. Только не сейчас…
— Ее нет, Хью.
Мэттью покачал головой.
— Нет?
— Она пыталась убежать, но эти… они затащили ее в дом. Ее били, Хью… — Он скрипнул зубами и опустил голову. — И хуже того… Я слышал, как она кричала. Двое или трое держали меня, а остальные избивали ее и насиловали. Потом рыцари стали все крушить и ломать. Софи вытащили на улицу. Она была почти что мертвая… едва дышала. Я думал, мою сестру оставят умирать, но главный бросил ее на своего коня, а другие запалили факелы. А потом…
Я едва слышал, что он говорит. В голове билось эхо другого, далекого голоса. Нет, этого не может быть! Слезы выступили на глаза.
— А потом? Что потом, Мэттью?
Он отвел глаза.
— Они увезли ее с собой. Я знаю, Хью, она умерла. Софи больше нет.
Силы покинули меня. Ноги подкосились, и я опустился на колени. О Боже, как же это могло случиться? Как я мог оставить ее на произвол судьбы? Моя Софи… Ее больше нет. Взгляд мой скользнул по обугленным руинам прошлой жизни.
— Это ведь был Норкросс, да? Болдуин?..
— Мы ничего не знаем наверняка. — Мэттью покачал головой. — Если бы я знал, я бы сам… Звери, но безликие… Никаких знаков отличия, гербов. Забрала опущены. Все убежали в лес… спрятались. Но они вошли только в твой дом, как будто им был нужен только ты.
Я? Ублюдки! Два года я сражался как вассал Болдуина. Я прошел полсвета и видел такое, чего человек не должен видеть. И все равно они отобрали у меня то единственное, что я любил.
Я наклонился и взял в руку горсть пепла. Он медленно просачивался сквозь пальцы.
— Моя Софи…
Мэттью опустился рядом со мной.
— Хью, есть еще кое-что…
— Еще? Что же может быть еще?
Я посмотрел ему в глаза.
Он положил мне на голову руку.
— После того как ты ушел, Софи родила сына.
Глава 24
На меня как будто обрушилась каменная стена.
Сын…
Три года мы с Софи пытались завести ребенка, но не получалось. Больше всего на свете мы хотели, чтобы у нас были дети. В нашу последнюю ночь мы говорили именно об этом. Я оставил ее и даже не узнал, что у меня есть сын.
Огонек надежды вспыхнул в сердце. Я повернулся к Мэттью.
— Его тоже больше нет, Хью. Ему не исполнилось и года. Эти ублюдки убили мальчика в ту же ночь. Вырвали из рук Софи, когда она пыталась убежать.
Я не смог сдержать слез. Сын… Сын, которого я никогда не узнаю, никогда не возьму на руки. Я прошел через жесточайшие сражения, через все ужасы войны. Но все равно оказался не готов к такому удару.
— Как… — прошептал я. — Как умер мой сын?
— Не знаю, — чуть слышно выдавил из себя Мэттью. Лицо его стало серым, как пепел. — Но поверь, он умер… его больше нет.
Я повторил вопрос, глядя ему в глаза:
— Как?
Он вздохнул.
— Когда Софи положили на лошадь, главный сказал: «У нас нет места для такой игрушки. Бросьте его в огонь».
