— И через дорогу не будет? — спросила Элли.
ОНА ХОТЬ И МАЛЕНЬКАЯ, НО СООБРАЖАЕТ.
— И через дорогу не будет.
— Ясно! — кивнула дочь и больше вопросов не задавала.
Луис был готов к слезам, к долгим уговорам (разве дочкадобровольно отдаст кота хотя бы на ночь!) и очень удивился, с какой легкостьюЭлли согласилась. А потом понял, сколь сильно ее терзала тревога за Чера.Все-таки Рейчел не права. Не только огорчения принесло дочери Кошачье кладбище.
Да и Рейчел, кормившая Гейджа яйцом, с благодарностью иодобрением посмотрела на мужа. У Луиса сразу полегчало на душе: значит,«холодная война» позади, томагавк зарыт. Хотелось бы верить — навсегда.
Подоспел желтый автобус, забрал Элли. Рейчел подошла к мужу,обняла его за шею, нежно поцеловала.
— Ты молодец, правильно все сделал. Прости меня, дуру.
Луис поцеловал ее в ответ, но слова жены насторожили. Нет,конечно, «прости меня, дуру» слышать не в новинку; но говорила Рейчел эти словаобычно, когда ей удавалось настоять на своем.
Гейдж тем временем самостоятельно, неуклюже переваливаясь,подошел к застекленной двери и засмотрелся на дорогу.
— Би-би, — изрек он, подтягивая сваливающиеся ползунки, —Элли — би-би.
— Он уже совсем большой, — вздохнул Луис.
— Чем быстрее вырастет, тем лучше для меня, — улыбнуласьРейчел.
— Не успеешь оглянуться, вместо ползунков брюки натянет, ачтоб дальше рос, ты и сама не захочешь.
Рейчел рассмеялась. Мир в семье восстановлен. Она поправилаему галстук, отступила на шаг, придирчиво осмотрела.
— Ну как, сойду за третий сорт, начальник? — спросил онлукаво.
— Просто красавец!
— Еще бы. А не похож ли я на хирурга-кардиолога с четвертьмиллионнымдоходом?
— Нет, все тот же Лу Крид, маньяк рок-н-ролла, — сноваулыбнулась Рейчел.
Луис взглянул на часы.
— Что ж, пора мне надевать свои ботинки-самоплясы, они жескороходы, и в путь!
— Волнуешься?
— Немного.
— Не бойся. Тебе придется за шестьдесят семь тысяч в годнакладывать повязки, лечить от гриппа, похмелья, раздавать девчонкампротивозачаточные таблетки.
— Не забудь еще лобковых вшей! — ухмыльнулся Луис.
Как удивился он, когда старшая медсестра, мисс Чарлтон,показала ему в первый же день огромные запасы таблеток от головной боли, иххватило бы на целую армию.
— Студенты, особенно те, кто в городе живет, пьют непросыхая. С последствиями, конечно. Увидите сами.
Да уж, непременно увижу, подумал Луис.
— Удачного тебе дня! — напутствовала Рейчел и поцеловала егодолгим поцелуем. А потом нарочито строго прибавила: — И ради Бога, не забывай,что ты — начальник, а не зеленый фельдшер.
— Слушаюсь, доктор, — смиренно кивнул Луис, и обарасхохотались. Мелькнула мысль: а не спросить ли напрямик: ЧТО НА ТЕБЯ НАШЛОТОГДА? ОПЯТЬ ЗЕЛЬДА ПОКОЯ НЕ ДАЕТ? ТЫ НИКОГДА НЕ ЗАБУДЕШЬ, КАК ОНА УМИРАЛА? Носдержался. Сейчас не время. Как врач, Луис знал немало: важнейшее, пожалуй, то,что смерть столь же естественна, сколь и рождение. Но знал он и другое: нельзябередить рану, которая только-только начала заживать. И он сдержался, неспросил. Лишь поцеловал жену на прощание и вышел.
Отличный денек! В самый раз начинать работу. Солнечная,будто праздничная погода, ясное голубое небо, тепло. Выехав на шоссе,огляделся. Странно, уже осень, а палой листвы не видно. А это ведь так красиво.Но не беда, подождем еще, подумал он.
«Хонда», вторая машина в семье, послушно катила куниверситету. Итак, сегодня Рейчел позвонит ветеринару, кота кастрируют, и всестрахи, связанные с Кошачьим кладбищем и со смертью, забудутся. Возможно ливообще думать о смерти этим чудесным сентябрьским утром?
Луис включил радио, нашел популярную песенку и началподпевать, не очень умело, зато с истинным удовольствием.
12
Подъезжая к университету, он первым делом заметил, чтодвижение на дороге резко возросло. Прибавилось машин, появилось множествовелосипедистов и бегунов за здоровьем. Двоих Луис едва не сбил, пришлось резкозатормозить, нажать на гудок. Его всегда раздражало поведение этих бегунов(равно и велосипедистов): стоит им оказаться на дороге, они сразу забывают овсякой ответственности. Думают только об удовольствии. Один из бегунов, сжавкулак, выбросил вверх средний палец — жест однозначно непристойный, — даже непосмотрев по сторонам. Луис вздохнул и поехал дальше.
Потом внимание его привлекла стоянка служебных машин —привычной «Скорой помощи» на месте не оказалось. В лазарете найдется, конечно,все необходимое, чтобы на короткий срок справиться почти с любым недугом: двепрекрасно оснащенные процедурные, по другую сторону широкого коридора — двепалаты на пятнадцать мест каждая. Не хватало лишь операционной или хотя быгодного для операций помещения. Случись серьезный несчастный случай, и «Скораяпомощь» доставляла пострадавшего в Медицинский центр Восточного Мейна. Первымуниверситетский лазарет показал Луису его будущий помощник — Стив Мастертон. Онс гордостью обратил внимание шефа на диаграмму вызовов «Скорой помощи», запоследние два учебных года ею воспользовались лишь двадцать восемь раз. Оченьхороший показатель, ведь одних студентов за десять тысяч, а всего вуниверситетском городке около семнадцати тысяч человек. И вот на тебе! В первыйже рабочий день кто-то вызвал «Скорую»!
Он поставил машину в отведенный специально для негоквадратик. «Доктор Крид» — гласила табличка на свежепокрашенном столбике. Ипоспешил в лазарет.
Медсестру Чарлтон он застал в приемной, она мерилатемпературу девице в джинсах. Медсестре было около пятидесяти, волосы ужетронуты сединой, однако делала она все проворно и скоро. Теперешняя еепациентка, недавно загорая, умудрилась получить ожоги. Кожа шелушилась вовсю,заметил Луис.
— Доброе утро, Джун, — поздоровался он. — А где «Скорая»?
— Ой, доктор, такая беда стряслась! — Чарлтон извлекла изорта девицы градусник, внимательно посмотрела. — Сегодня утром, часов в семь,Стив Мастертон приехал, глядь, а у передних колес «Скорой» лужа. Радиаторпротекает. Ну, и отвезли ее на ремонт.
— Надо же! — Луис вздохнул с облегчением. Слава Богу, что непо вызову. — И когда ж нам ее вернут?
Джун Чарлтон рассмеялась.
