– Влад, - слышится позади хриплый, чуть усталый и еще более недовольный, чем раньше, голос Гордея. – Еще не поздно. Не совершай ошибки. Девку надо убрать. Давая я займусь.
Влад Северов шумно вдыхает. И только сейчас, прижатая к перилам, вжатая в него, я слышу, как колотится его сердце. Бешено. Так, что саму чуть не подбрасывает от каждого его мощного удара. Только казалось, что он спокоен, но теперь я отчетливо понимаю, что это не так.
Снаружи – каменное изваяние, вылитый из стали образ, без единой человеческой эмоции. И пламя, что обжигает своим жаром, самый настоящий вулкан – внутри!
Замираю, если замереть еще сильнее только возможно. Все превращаюсь в тень.
Он ничего не говорит, не произносит ни звука.
Только его крепкие, обжигающие пальцы с напором проводят по моим губам, сами размазывая ярко-красную помаду, которую на его же приказу я и нанесла на них, стараясь сделать это максимально аккуратно.
Не знаю. Понимаю только одно, - я ничего сейчас не в силах изменить, ни на что не повлияю. Могу только молчать и вжиматься с эти перила. « Тыв безопасности, пока молчишь» - набатом в голове его слова.
Что он имел в виду? Что молчу как свидетель? О том, что произошло на моих глазах?
Глава 7
Вряд ли. Тут Гордей по всей логике прав! Никто ему не даст гарантии, что я никому никогда не расскажу об этом! Хотя – это ведь смешно! Где я, а где блестящий, роскошный Влад Северов! Да если бы я прибежала в полицию или выложила бы такую информацию где-то в интернете, надо мной только посмеются и скажут, что я пытаюсь привлечь к себе внимание! А его поклонницы, бесконечно влюбленные в свой идеал еще и камнями забросают! Причем, в прямом смысле слова, а не фигурально!
Неужели он этого не понимает?
Но лучше молчать. Не говорить ему сейчас об этом. Не раскрывать рта сейчас вообще, в принципе. Он сказал молчать – значит, так и поступлю. Почему-то именно сейчас мне кажется, что Влад Северов принимает свое окончательное решение. Может, еще все и обойдется? Сам поймет, что рассказать мне о том, что случилось – некому, да и не послушает меня никто!
Наверняка в нем еще бушует какой-то адреналин. Может, еще и отпустит, совсем, когда успокоится. Главное сейчас – не злить его. Ничем не вызвать ярости! Не перекачнуть часу весов, - явно хрупкую и ненадежную в сторону железной логики Гордея!
Сжимаю губы только крепче, пока его пальцы, надавив, скользят глубже – к подбородку, к шее.
Может, и хотелось бы сейчас быть дерзкой.
Гордо вскинуть лицо, посмотреть ему в глаза – уверенно, решительно и даже с насмешкой. Плюнуть в лицо, высеченное из стали, так обожаемое миллионами. И, если бы я знала, что это мой последний миг, - клянусь, так бы и поступила!
Но пока есть еще шанс… Хоть единственный, на то, что меня отпустят, что останусь живой… Я должна его использовать… Должна притихнуть!
Кто знает, - жизнь может измениться в единый миг! Теперь я уже это прочувствовала, как никто! И, очень возможно, она еще подбросит мне способ вырваться!
Колени перестают дрожать, они напрягаются. Да и сама я вытягиваюсь всем телом. Как будто даже на пару сантиметров становлюсь выше.
Не знаю, что он видит сейчас в моих глазах, но его лицо приближается. Дыхание опаляет кожу…
– Я решил, - звучит прямо у моего лица, проникая под кожу, уверенный, с легкой хрипотцой низкий голос. – Не спорь, Гордей.
И снова он подавляет. Этими, едва брошенными, фразами. Пусть даже очень тихим, на грани шепота, голосом. Подавляет так, что я снова съеживаюсь. И внутри что-то отбиваться вибрацией начинает.
Он действительно проникает внутрь, под кожу.
Как будто впечатывает в тех, кто рядом, собственные слова. Невозможно возразить и противиться. Сумасшедшая, безумная какая-то в нем сила. Пригибает сразу, заставляет слушаться, покоряться.
Сзади раздается шумный выдох Гордея.
Он недоволен, явно не одобряет решения. Но спорить больше не решается.
Пальцы исчезают с моей кожи, и тут же будто ледяной ветер проносится по всему лицу, по шее, охватывает насквозь.
Как будто в нем какой-то странный, ненормальный источник жара. И, стоит ему отстраниться, как вокруг все сразу же становится холодным, прямо ледяным.
Его рука снова хватает мою, опять тащит вперед, наверх, за собой.
Но теперь уже не так крепко, не отрывая мне руку. Наоборот, даже как-то мягко меня держит, как будто и не тащит даже, а просто ведет вперед обыкновенную знакомую. Поглаживая мои дрожащие в его руке пальцы.
У меня деважю. Меня снова ведут в темноте по коридору. Опять вталкивают в какую-то комнату. Только теперь в ней так ярко, что меня на этот раз действительно ослепляет.
Успеваю только заметить, как мой ужасный похититель захлопывает дверь прямо перед носом Гордея, кажется, даже попав по его лицу слегка. А после только хлопаю глазами и одновременно щурюсь, пытаясь хоть что-то рассмотреть воспаленными глазами.
Вижу только очертания, - огромный стул, кажется, какие-то кресла. Лицо самого Севера видится будто в дымке, расплывается перед глазами. Даже начинаю сомневаться в том, что это действительно он. Если бы не слышала, как его называют по имени, точно бы уверилась, что мне показалось. Если бы не поволокли они меня за собой, вернувшись домой, списала бы все на слишком перегруженную стрессом психику.
Он отпускает меня из своей невероятно крепкой хватки.
Куда-то отходит, а я так и остаюсь на месте, не шелохнувшись, не двигаясь.
Пытаюсь сложить дважды два. Мы явно оказались у какого-то крутого клуба, зашли с черного хода, теперь находимся в кабинете. Эта комната может быть только им. Здесь явно абсолютно рабочая обстановка.
Что же получается?
После всего, что произошло, Влад Северов привез меня в одно из своих ультрамодных заведений?
Бред…
Зачем ему это? Зачем вести именно сюда? Никак ничего в голове не складывается! Какая логика? Не понимаю!
Тру лоб, наконец почувствовав способность двигаться. Всегда так делаю, когда нервничаю или понять чего-то не могу. Как только он отдалился, паралич прошел… До этого словно скульптурой неживой была…
Но Влад возвращается. И прямо будто под кожу вонзается тысяча иголок.
Резко расстегивает молнию моего пуховика, сдергивает, практически срывает его с меня и отбрасывает куда-то в дальнее кресло.
Вертит меня, будто куклу, а у меня внутри хлещет разбушевавшийся океан.
Теперь я могу рассмотреть его нормально.
