– Ну… да, – нерешительно ответил Вадя. Он прямо-таки излучал недоверие. Что, считает, что я ему все же не поверила? Правильно считает, но мне нужно больше информации, чтобы разобраться.
– Что – да? Ты в курсе, что на вопрос с несколькими альтернативами ответа не отвечают «да»?
– Ну, он нормальный. Как я.
О, тут бы я поспорила, ну да ладно.
– Он тебя младше?
– День в день, как я.
– Учится в Академии?
– Ага, в МАМке. Московской Академии Магов, – пояснил Вадя этот их сленг. – То есть, учился. Мама забрала его документы после выпускных Базовой ступени.
Я подняла бровь.
– Почему? Она ведь… – я лихорадочно пыталась вспомнить – я ведь слышала, что она…
– Немаг, – кивнул Вадя. – И она растила его одна. Он вообще не знал, кто его отец, пока мы… не вышли на контакт друг с другом, – Вадя нахмурился, будто пожалел о сказанном.
– Почему?
– Ну… Решила, что так будет лучше, – он помолчал и вдруг выпалил: – Вообще-то, она его до смерти боялась.
Ох, ну ничего себе. Почему-то вспомнились предостережения моей собственной матери – она так говорила, как будто, ну, не боялась, но точно – опасалась Талия Джонаса.
– Но почему? – вырвалось у меня.
Вадя совсем помрачнел.
– Потому что мой отец – жестокий хладнокровный человек, – отрезал он. Я подняла брови и уставилась в свой салат, бесцельно ковыряя его вилкой. И тут Вадя удивил еще больше: – Знаешь, его там даже посадили. Есть, видимо, за что.
Он с ожесточенным лицом крошил корочку пирога. Я уставилась на него и не знала, что сказать.
Талий Джонас из прошлого сидит в тюрьме. Это просто немыслимо.
А Вадю понесло. Кажется, столько времени находясь один на один с этой тайной, он, наконец, не мог удержаться, чтобы поговорить о ней с кем-то, кроме себя самого – что бы это ни значило.
– Я думаю, мне так кажется, что с этим как-то связана мама. Потому что она забрала моего двойника из МАМки весной, потом, когда я рассказал ему, кто мой отец здесь, он пришел к ней, и она сказала, что да, его отец тоже Талий Джонас, и что он как-то узнал, что у него есть сын, хотя она никому и никогда не рассказывала, кто отец моего двойника, но он откуда-то узнал и теперь ищет его, и она смертельно напугана, что он заберет его к себе, а ее убьет, и… В общем, после этого его вдруг посадили в Андэртаун, это такая тюрьма ОМП, правда, мы так и не узнали, за что, потому что у него доступа к инфосистеме магов нет, потому что мама его запретила, а ему еще тоже нет двадцати одного, и он ничего с этим не может сделать, а я ничего не смог выяснить, потому что в наших базах и книгах вообще ни слова про его арест нет. И… вот, – выдохнул Вадя после быстрой и длинной, как пулеметная очередь, речи.
Я тихо пыталась осознать, что только что услышала, и выходило у меня крайне, ужасно плохо.
Когда Талий Джонас вернется… Что из этого я должна буду ему рассказать?
– Это просто жесть, Вадя, – сказала я.
Он кивнул, изучая кашу, в которую превратил свое блюдо.
– Но тебе не кажется… Не кажется нелогичным, что если в прошлом у господина Талия Джонаса и твоей мамы уже родился один, кхм, Вадя, потом произошло все то, о чем ты мне сейчас рассказал, и после этого… после этого тот, второй Вадя куда-то исчез, Талий Джонас вышел из тюрьмы, помирился с твоей мамой, и у них родился ты, точная копия их первого сына?
Он снова кивнул.
– В этой истории очень много нелогичностей. Может быть, я – клон моего двойника? Я не знаю, Рина. Я пытаюсь выяснить, но пока что все совсем глухо.
– И ты думаешь, что ответы лежать на Пике Возрождения?
Он тяжело вздохнул.
– Если бы я знал. Но у меня есть серьезные основания полагать, что все это как-то связано с катастрофой на Пике в тринадцатом.
– Что это за основания?
Мой шпионский маневр не остался незамеченным. Он покачал головой и не ответил.
Принесли кофе, и я все же заказала нам две порции черничного мороженого.
– Ты говорил, что вы проверяли прошлое на линейность, – вспомнила я, когда официант, каторжанин в блестящем браслете, унес поднос с нашими раскуроченными недоеденными порциями.
Он пожал плечами.
– М, да, мы проверяли… изменения в прошлом никак не проявлялись в настоящем: ни одна метка, которую он оставлял, не сохранилась. И вообще… Вообще, там все как-то странно. Слишком много отличий. Ну, в прошлом моего двойника и нашем прошлом.
– Отличия между нормальным прошлым и прошлым прошлого? – уточнила я и попыталась не засмеяться. Пять баллов, Рина, удалось сохранить серьезное лицо.
– Да, – Вадя не заметил подвоха. – Вот, например, помнишь четверку лидеров Кварты, которых разыскивали до самых двадцатых и так и не нашли? Они в том прошлом мертвы. Никто, правда, не знает, что они из Кварты. Просто мой двойник узнавал: они необъяснимо скончались в девяносто пятом, одновременно, все четверо. Может, кто-то уже успел спасти мир до нас? И в этот раз обошлось без Рамона – о нем вообще никто не слышал, «Возрождения» там не существует, и вообще все с ног на голову. Там и кроме этого много отличий.
– Зачем вы вообще все это выясняли?
– В смысле? – Вадино изумление было таким откровенным, что я подумала, что что-то упустила. – Потому что это же очевидно – наша связь с двойником не случайна. Мы должны предотвратить катастрофу!
– О, так вы спасаете мир, – произнесла я наименее насмешливым тоном, но, видимо, на этот раз мой актерский талант дал слабину.
– Да! – распалился Вадя.
– Но как вы это сделаете, если время нелинейно? – резонно спросила я, и его пыл угас. Вадя сник.
– Не знаю. Мы пытаемся это выяснить. Пока – безрезультатно.
– И ты решил, что ответы хранятся секретных файлах базы?
Он пожал плечами.
– Не знаю насчет всех ответов, но там могут быть сведения о катастрофе.
Приехали.
– Какие, например?
– Секретные, – сказал Вадя, как нечто очевидное. А, я-то и не догадалась. Вот оно в чем дело. – Вот как ты думаешь, почему нам не говорят, что именно произошло в день катастрофы?
– Потому что никто этого не знает? – предположила я.
– Не думаю. Есть же какие-то исследования! От нас что-то скрывают!
О, пошли конспирологические теории.
– Ладно, а как связаны Пик и катастрофа?
– Это надо выяснить!
У него навязчивые идеи.
– Н-да, – протянула я.
Вадя хмуро смотрел на скатерть.
– Я тебе докажу, что я это все не придумываю.
