Я с трепетом надела браслет на руку. Он идеально, миллиметр в миллиметр, обхватил запястье. Камни – сверкающие, прохладные, такие приятные наощупь. Потрясающая вещь.
«Осторожней с чарами Распада и всем таким прочим. Повредишь камни – будет большой БУМ!»
Ага, об этом я и сама догадалась. Энергокубы тоже взрываются, если их разрушить. Зачарованные бриллианты разрушить сложнее, но нет ничего невозможного.
«Пишу тебе из Харчей, надеюсь, эти дегенераты не потеряют письмо по дороге в Вавилон.
Скоро вернусь и зацелую.
Дядя».
На душе потеплело. Как будто правда поговорила с дядей. Я не видела его с весны, это просто немыслимо! И совершенно несправедливо. Променял меня на охоту за каким-то диким.
Я еще некоторое время поглазела на браслет, поворачивая руку то так, то этак, то подставляя под лучи солнца, льющиеся сквозь легкие шторы, то рассматривая в тени. Его зачаровал сам Талий Джонас. САМ. Для меня.
О-о…
Наконец, я взялась за вторую часть подарка, «любимыми тряпками» оказался просто умопомрачительный комплект черного шелкового белья. Я тут же не удержалась и примерила – обожемой, да это лучшее, что когда-либо делали в Клэри!
Я как раз крутилась перед зеркалом, когда дверь приоткрылась, и заглянула мать.
Она даже как-то остолбенело, разглядывая меня с ног до головы – точнее, с чулок до декольте.
– Для чего тебе это? Ты еще маленькая для таких… комплектов, – ее голос звенел тревогой.
– В восемнадцать-то? – я закатила глаза. Ну, вот. Началось.
– Рина!
– Перестань. Поговори об этом с дядей – он, во всяком случае, маленькой меня не считает!
Запахло трагедией в ее худшем проявлении.
– Это… тебе дядя подарил? – мать резко побледнела и даже пошатнулась. Я отвернулась и начала переодеваться.
– Ну, что такого? Что такого? – раздраженно спросила я, надевая свой обычный, хоть и тоже очень хороший комплект. В этом я на встречу с Вадей не пойду – дядин подарок создан для того, чтобы его кому-нибудь… показывать. А с Вадей мы просто пообедаем в нашем любимом уличном кафе.
– Я бы не хотела, чтобы такое носила.
Ага. У Талия Джонаса не работай, красивое белье не носи. Может, мне сразу в монастырь отправиться? Как раз в соседнем квартале такой есть.
– Видишь, я его сняла, – заметила я, надевая платье. По иронии – длинное, почти до щиколоток, хоть и слегка чуть более облегающее, чем это сгодилось бы для монастыря. – Ладно, меня уже ждет Вадя. До вечера.
И не дав ей сделать больше замечаний, я подхватила сумочку и поспешно ушла.
***
Кафе Корона выплюнуло столики прямо на Центральную пешеходную улицу Вавилона, и ничего им за это не было. Все потому, что в свое время Рамон, а теперь и Феодор, просто обожали их жирную мегакалорийную стряпню.
Вадя вручил мне лютики, меняющие цвет каждые полчаса, сейчас они ярко алели, и ночной светильник в форме лампочки накаливания, заряжающийся днем от солнечного света. Вадя был мастером подарков, но я любила его не за это.
Я заказала самый безобидный здесь салат с хрустящими жареными бананами, Вадя взял фирменный пирог «Рамонский» из слоеного теста с начинкой из фарша косули и ягненка, копченого свиного сала и картофеля. Я начинала толстеть, уже только глядя на этот пирог в строке меню.
Все шло неплохо, я как раз слушала отвлеченную болтовню Вади о том, какими чарами лучше избавляться от картофельного червя, и подумывала заказать на десерт черничное мороженое, когда к зонтикам повернула кучка девок. Они уселись через два столика от нас, и я узнала Олю.
Кровь мгновенно забурлила, и я прищурилась, когда та тоже нас заметила и с придурочной улыбкой поковыляла навстречу.
– О, привет, Вадя! – пропищала она, и градус кипения возрос вдвое. Не смей называть его Вадей, тупая ты коза. Она посмотрела на меня, и дебильное выражение слегка подкисло. – Привет, Рина.
Я опасно улыбнулась и склонила голову набок.
– Эм, привет, – Вадя на этот раз все понял, тревожно взглянул на меня и явно занервничал.
– Сидите? – интеллект Оли явно не дотягивал до Вадиного, или она нарывалась специально.
– Ну, да, – Вадя взял на себя светскую беседу, потому что я сейчас могла только лишь устроить хороший скандал, а потому молчала.
– А мы тоже, – продолжала блистать умом Оля.
– Ну, так и иди, – с застывшей улыбкой прошипела я.
Она захлопала глазами и нахмурилась.
– Ладно. Хорошо вам тут… посидеть, – наконец, осилила она правильный вывод и свалила. Чтобы через секунду начать шептаться со своими убогими подружками и втроем пялиться на нас.
В этот момент принесли салат и Вадин нереальный пирог, и я воткнула вилку в помидорку черри, раздавив ее в кровавую томатную кашу и забрызгав льняную скатерть.
– У тебя убийственная аура, – заметил Вадя, разглядывая свой истекающий соком и, благодаря чарам, еще шипящим жиром пирог.
– Спасибо, – рассеянно ответила я и принялась перемешивать свежие зеленые листья шпината, который специально для Короны выращивали в теплицах под Вавилоном – об этом в прошлый раз рассказывал Вадя. – Или ты это пирогу? – спросила я, потому что он все еще пялился на свою тарелку.
Вадя бросил на меня непонятный взгляд и дернулся было обернуться – столик тех девок был за его спиной – но передумал.
Это правильное решение, дорогой.
Я уже куда аккуратней подцепила вилкой помидорку и листочек в крошке от панировки длинных ломтиков банана, и отправила в рот. Неплохо, очень даже неплохо.
Девки продолжали пялиться, и я изящным жестом наложила на наш столик чары тишины. Тем более, что ЭТОТ разговор точно не стоило слышать посторонним.
– Как дела у твоего двойника? – спросила я, и Вадя подозрительно сверкнул глазами, все еще нерешительно покачивая вилкой над румяной корочкой.
– М, нормально, – пробормотал он и отковырнул кусочек фарша.
– Как его девушка?
Я точно не буду обращать внимания на этих жалких, глазеющих на нас сплетниц.
– Девушка? А, нет, у него нет девушки, – он смутился. – Там просто был случайный эпизод, потом она… В общем, они решили остаться друзьями.
Вадю-два отшили, понятно.
– Не везет с девушками? – предположила я.
– Нам обоим, походу, – он хмыкнул и уже по нормальному принялся за пирог.
Я фыркнула и отпила воды из стакана. Будем считать, что вопрос закрыли.
– Ну, а в остальном? Вы сильно похожи?
– В смысле?
– В смысле, он твой злой близнец или что-то вроде того, или он такой же милый добрый Вадя?
