Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Или ей это только показалось? Голос вдруг перестал ее слушаться.
Мэри тоже не издавала ни звука, молча глядя на свою айю, словно из ниоткуда появившуюся вместе со слугами из дома Мэри; казалось, пришли все, кто находился в доме, включая служанку самой Ситы. На лицах людей застыло одинаковое выражение ужаса.
А еще эти лица были мокрыми от слез; при виде Мэри слезы хлынули вновь.
– Не волнуйтесь, с коровой все будет в порядке, – прошептала малышка, однако Сита уже видела, что удивление на лице ее подруги сменяется ужасом.
Ужасом, чьи когти сжали и сердце Ситы.
Айя подхватила Мэри на руки, несмотря на то что та была уже слишком взрослой для того, чтобы ее нести.
– Что произошло? – смогла наконец произнести Сита, поразившись тому, каким дрожащим и надтреснутым был ее голос.
Мэри застывшими глазами смотрела на нее через плечо айи.
– Авария… по дороге в дом твоих родителей… – Айя сверкнула на Ситу опухшими покрасневшими глазами. В ее голосе действительно прозвучало обвинение? – Сахиба и мемсахиб больше нет.
Сита едва осознавала, что это слово вырвалось из ее собственных уст. У нее в горле внезапно пересохло и запершило.
– Они мертвы, – донесся шепот из собравшейся под палящими лучами солнца, пахнущей луком и по́том толпы.
Он был совсем тихим и все же таким оглушительным, что заглушил даже жалобное мычание коровы.
А затем тишину разорвал полный боли детский голос и Сита увидела, что Мэри указывает на нее пальцем.
– Ох, Сита, зачем? Зачем ты заставила их туда поехать? Если бы не ты, они сейчас были бы живы…
Глава 11
Мэри
Упорядоченный мир. 1936 год
– Вы лгали мне, – сказала Мэри.
Она сидела в библиотеке, своей любимой комнате в этом доме, который, как Мэри до недавнего времени полагала, был единственным домом, который она когда-либо знала. Однако теперь, после визита майора Дигби и нахлынувших на нее воспоминаний, которые заставили Мэри потерять сознание, этих отголосков другой жизни в далекой стране, она не знала, во что верить и можно ли вообще верить во что бы то ни было.
Какие из этих воспоминаний были правдивыми? Им можно было верить, ведь образы в них казались настолько яркими и реальными, что Мэри ощущала жару, от которой пот струился у нее по спине и стекал по бровям, а на языке появлялся вкус специй. Но если все это было правдой, то как она могла забыть об этом, заперев в дальнем уголке своей памяти? К роившимся в ее голове вопросам примешивались смятение и раскаленная докрасна злость…
– Мы не лгали тебе напрямую…
Тетушка стояла рядом с мужем по другую сторону письменного стола, такая собранная и далекая.
Ярость. Она была подобна пламени.
– Я считала, что мои родители погибли на войне, когда я была еще в пеленках. Что я никогда их не знала…
Мэри трудно было говорить из-за сдавивших ее горло потрясения и печали. Она чувствовала запах лука и пота, исходивший от прижимавшей ее к себе айи. Айя… Это слово вернулось к Мэри вместе с воспоминанием о добросердечной женщине, спутнице ее детства, которую она так любила. О жалобно мычавшей на водонапорной башне корове. О тепле, исходившем от толпы, каждый человек в которой, казалось, любил Мэри и хотел ее утешить. Об изумлении на грубоватом лице сжимавшего ее руку Амина. О слезах, катившихся по его щекам. Это был единственный случай, когда Мэри видела своего улыбчивого друга плачущим. О потрясении, которое застыло на лице Ситы. Сита…
Полные боли слова Мэри: «Ох, Сита, зачем? Зачем ты заставила их туда поехать? Если бы не ты, они сейчас были бы живы…»
Лицо Ситы, которая, казалось, вот-вот заплачет…
Мэри закрыла глаза, стараясь справиться с болью от раны, которая так долго не давала о себе знать и теперь вновь открылась.
– Ты была растеряна, – сказала тетушка. – Горевала. Страдала от душевной травмы. Ты отказывалась разговаривать, если кто-то упоминал об Индии. Зажимала уши руками и начинала всхлипывать. Поэтому мы перестали говорить об Индии и вспоминать о твоем прошлом. Со временем ты начала верить, что твои родители погибли здесь во время войны.
Раскаленная добела, ослепляющая ярость дала тихой, кроткой Мэри силы на то, чтобы спорить с тетей.
– Ты говоришь, что это я лгала сама себе? Если так, то почему вы не сказали мне правду, почему все эти годы позволяли верить в ложь?
Она услышала дрожь в собственном голосе.
– Так было проще, вот и все…
Ярость вновь дала Мэри смелость возразить тете:
– Для кого? Для меня или для вас?
– Почти год с тех пор, как ты к нам приехала, ты вообще отказывалась разговаривать.
Голос тетушки был необычайно мягким.
Еще одно воспоминание. Мэри на корабле, плывущем в Англию. Повергавшее ее в замешательство путешествие против ее воли.
«Ты возвращаешься домой», – говорили ей все.
Она открывала рот, желая сказать, что ее домом была Индия, однако не могла издать ни звука. Мэри задыхалась от запаха лука, пота, жары и потери. Перед ее глазами встал последний запечатлевшийся в памяти образ родителей. Мать в дорожном плаще с сияющими глазами и каштановыми локонами, выбившимися из-под ярко-голубой шляпы, так плохо сочетавшейся с бледно-желтым платьем. Она наклоняется и целует Мэри. От матери пахнет тальком и розами. Отец поднимает Мэри и кружится с ней на месте. От него исходит запах лайма, табака и комфорта; его щетина щекочет ей щеку.
Голос Мэри исчез так же, как исчезли ее родители. Они попали в аварию, и их, без всяких объяснений, не стало. Они попрощались с ней, как обычно. «До скорого, – сказали они. – Не скучай». Их глаза, как всегда, блестели.
И все.
Она никогда их больше не увидит. Как можно было соотнести эту якобы правду с образами матери и отца, которые в ее памяти были такими живыми, настоящими?
Именно поэтому Мэри замкнулась в себе и перестала разговаривать. Иначе мир, который она создала для себя, мир, в котором ее мать с отцом были живы и просто уехали на время, разбился бы на мелкие осколки. Мэри оставалась в придуманном ею мире, когда плыла по морю в страну, которая якобы была ее домом, но которой она никогда даже не видела; когда корабль увозил ее прочь от всего, что она знала, даже от имени, которое ей дали горожане, – Мисси Баба́.
Женщина, которая сопровождала Мэри, мисс Девон, была очень добра к ней. Она заставляла девочку есть, прижимала ее к себе, когда Мэри, всхлипывая, просыпалась от очередного кошмара и видела вокруг себя кошмар наяву – мир, в котором не было ничего знакомого и любимого. Мисс Девон не пыталась ее разговорить, и все же девочка считала ее чужой: она не была ее айей. Самим фактом своего присутствия мисс Девон напоминала Мэри о том, что она потеряла.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
