Льер выбралась из постели, быстро привела себя в порядок – благо, что все для этого нашлось тут же, в спальне. Когда умылась, жизнь уже не казалась такой уж беспросветно-черной, как накануне. Ну и что? Шедар, конечно, сыграл не по правилам. Можно даже сказать, некрасиво. Но от этого никто не умер и не заболел. Пожалуй, единственное, что пострадало, так это гордость. Осознание того, что ею играли, словно шарнирной куколкой, жгло, разливалось ядом по венам. А еще по-прежнему очень глубокая, но при этом детская обида мелкими глотками выпивала Льер. Обманули, поигрались… Правда, на помойку не выбросили, и на том спасибо.
«Зато ты теперь королева Рехши. Разве не об этом мечтала, покидая отцовский дворец?»
Льер быстро зашнуровала атласный корсаж, затем на туалетном столике нашла гребень и расчесала волосы. В спальне не оказалось шпилек, пришлось оставить локоны свободно ниспадающими на обнаженные плечи.
Она вдохнула поглубже. Что ж, надо было идти, раз сам король ждет к завтраку.
…Король. При одной мысли о Шедаре кровь прилила к щекам, а кончики пальцев начало покалывать, как будто она только что касалась его горячей груди, медленно, лаская, опускаясь ниже, по подтянутому мускулистому животу.
Льер сердито нахмурилась и прикусила губу. Да что такое? Этот засранец обманывал ее, лгал, играл ей, а она только и думает о том, какое у него тело, и как пахнет от него весенней свежестью и только что прошедшим ливнем.
Надо быть холодной и неприступной, как и полагается королеве из ависийского дома.
Но вопреки всему хочется собрать губами вкус его кожи, там, где ямка меж ключиц. И поцеловать – долго и жарко, так, чтобы все мысли высыпались прочь из головы, словно семена из сухой тыквы.
…Шедар, как и его брат, предпочитал устраивать прием пищи в отцовском кабинете, и когда Льер, пытаясь унять нервную дрожь переступила через порог, король как раз пил кофе из крошечной белой чашечки. Стол был накрыт на две персоны, и Льер, у которой с момента свадьбы маковой росинки во рту не было, почувствовала приступ совершенно зверского голода. И чего тут только не было! Тонкие, полупрозрачные ломтики красной рыбы, тарталетки с салатами, паштет, воздушные пирожные… Она сглотнула мигом набежавшую слюну и, поймав внимательный взгляд темных глаз, присела в дежурном книксене.
– Ваше величество.
– Миледи.
А голос – пустой, безликий. Как будто и не он две ночи назад ласкал ее тело, доводя до пика блаженства. Как будто подменили Шиана, и как будто… в самом деле играл он, и лгал, лгал о своих чувствах…
– Вы позволите присоединиться к завтраку? – спросила Льер. Получилось хрипло и жалко. И стыд снова ожег щеки. Кто они теперь друг другу? Просто чужие, совершенно незнакомые люди.
– Разумеется, – мягко ответил Шедар, – именно для этого я вас сюда и пригласил.
Она молча кивнула, затем подошла к столу. По этикету кто-то должен был отодвинуть ей стул, но кроме Шедара, никого не было в кабинете. А сам он отнюдь не кидался помогать Льер, продолжая пить кофе и буквально пожирать ее взглядом.
Льер пожала плечами и уселась за стол.
– Кофе? – спросил Шедар.
– Да, пожалуйста.
И нет сил поднять взгляд, как будто если она будет смотреть, то обязательно приключится что-то страшное.
Он поднялся со своего места и налил в ее чашечку горького напитка.
– Как вы провели ночь? – и снова этот страшный, пустой голос.
– Спасибо, спалось хорошо, – промямлила Льер, совершенно не понимая, к чему ведет Шедар.
Шиан… казался ей понятным. И знакомым. А теперь вот напротив сидел молодой мужчина, которого она, на свою беду, все равно не хотела терять. Но этот мужчина был совершенно ей незнаком.
– Я рад, – коротко ответил король и замолчал.
И тишина, обнявшая их двоих, показалась Льер совершенно невыносимой. Она кое-как оторвала глаза от тарелки и посмотрела на Шедара.
– А вы? Как вам спалось, ваше величество?
Он передернул плечами, глянул в упор так, что сердце подскочило в груди.
– Мне не спалось, миледи. Наверное, потому, что вы так и не дали мне толком объясниться. Вчера, видимо, был не самый подходящий для этого момент. Вам хотелось спать.
– Да что здесь объяснять. И так все понятно, – с горечью сказала Льер, – наверное, вам было весело играть со мной… и было смешно смотреть, как я дала волю чувствам. Больше этого не повторится, обещаю вам.
Шедар отставил чашку, положил руки на стол и как будто окаменел.
– Вы… вы в самом деле считаете, что я играл вами?
– А что я должна думать, ваше величество? К чему был весь этот маскарад?
– Я хотел познакомиться с невестой, – все также бесцветно и глухо сказал Шедар, – у меня совершенно не было опыта в общении с женщинами. Когда был жив отец, он занимал меня совершенно иными делами. Я очень редко посещал балы, и почти не… впрочем, все это неважно. Важным было то, что я хотел узнать, на ком женюсь. И еще важным было то, чтобы моя невеста увидела во мне человека, а не просто полено с короной на голове, если можно так выразиться. Надеюсь, я все объяснил?
– Да, – выдохнула Льер.
Она чувствовала, что он говорит правду. Но отчего-то эта правда не сближала их, а все больше отдаляла друг от друга, и от этого болью дергало в груди, а на глазах вскипали непрошенные слезы.
Шедар помолчал, потом продолжил:
– Но если все то, что произошло, не имеет для вас более значения… Возможно, это вы играли? И все то, что было, было всего лишь ложью? Для того, чтобы без осложнений вернуться в Ависию?
Льер расправила плечи. Сейчас… вот сейчас они окончательно потеряют друг друга. Попросту утонут в этих упреках, и уже никогда… никогда не будут вместе так, как это случилось в охотничьем домике.
– Я… – она запнулась, схватилась за скатерть, как утопающий за соломинку, – простите… если обидела, ваше величество… но я… это была все та же я тогда… что и сейчас. И я не лгала… тогда… простите.
Выдерживать его взгляд стало невыносимо. «Бежать, прочь отсюда», – колотилось в висках вместе с пульсом. Льер резко вскочила, стул с грохотом опрокинулся на пол, а она развернулась и бросилась к двери, задыхаясь, захлебываясь в слезах. Прочь отсюда, прочь, только бы не видеть его, не слышать этот мертвый, опустевший для нее голос.
И когда сильная рука резко перехватила ее за талию, Льер сопротивлялась. Извернулась змеей, но была снова крепко схвачена, прижата к жесткому телу.
– Льер! – он крепко держал ее лицо в руках, – посмотри на меня, ну?
– Н-не могу-у-у, – вырвалось вместе с рыданием, – как ты мог?!! Я… тебе верила!
– Я объяснил, как, объяснил, почему, – жестко ответил Шедар, – посмотри на меня, Льер. Это все тот же я, что и тогда. И я не лгал, никогда не лгал… о том, что чувствовал по отношению к тебе. Точно так же, как не лгу и сейчас. Неужели для тебя это ничего больше не значит? Смотри мне в глаза, Льер. И говори правду.
