— Много. Едут из соседних городов. Мест в постоялых дворах нет, ночуют в повозках.
Меня затрясло от страха. И тут в комнату вошел Кхарт, который, подметив мою бледность, противно осклабился.
— Впечатлена Ковеном?
— Не по внешности следует ценить человека, — робко возразила.
— Верно, по власти, которой обладает. Что бедный, что богатый — в каждом есть червоточина, но сносить ее за власть — проще.
Старый циник. Как же я устала. Еще завтра у меня есть день, а уже ночью…
— Невмия принесет отвар — выпьешь до дна. И помни — делай, как скажу! — мягкость в голосе Кхарта мгновенно перетекла в угрозу. Теперь я поняла, почему служанка боялась прогневить верховного жреца. Страшный он человек.
Напиток, приятно пахший травами, принесли еще при нем. Я быстро выпила и поставила чашу обратно на поднос.
— Теперь спать.
«Спать — так спать», — подумала, послушно садясь на постель. Сомневалась, что засну, однако в напитке оказалось что-то для сна, потому, несмотря на сильное волнение, быстро заснула.
Проснулась поздно вечером.
— Сколько я спала? — спросила Невмию, разбудившую меня.
— Сутки. Пришло время церемонии.
Сердце запрыгало. Ноги отяжелели, руки онемели. Как гуттаперчевая кукла я стояла посреди комнаты, позволяя одевать себя в легкое сиреневое платье. За окном темнело, в комнате царил сумрак, а на меня снова натянули покрывало.
— Я ничего не вижу, — прошептала. — И хочу пить.
Служанка ушла за водой, и в это время пришел Варк, облаченный в парадную желтую тунику, богато украшенную золотыми нитями, и принялся наставлять:
— Доведу тебя до самого гнезда, поставлю перед ним. Слушайся и не упади вниз, — закончив, кивнул, чтобы следовала за ним. Невмия еще не вернулась, но я не посмела спорить. — Когда поднимемся — увидишь толпу. Должна идти, не запинаясь, потом ровно стоять. А потом, когда все произойдет, поднять руки и воскликнуть: «Во славу лучезарных Паха и Авсии. Во славу Лагеарнии».
— А если…
— Нет если! — зашипел он и резко обернулся. — Скажи я Кхарту о твоих слезах — он покажет, что оказаться в его лапах беспомощной — хуже, чем в разгневанной толпе! Поэтому замолчи, соберись и делай, как сказал!
Я откинула покрывало и посмотрела жрецу в глаза. Возможно, это мой последний день, и я уж буду собой.
— И ты не так прост, Варк! — тихо зашептала, поднимаясь на цыпочки. — Кхарта невозможно ни любить, ни уважать. Он холоден, как лед, а ты горяч, как пламя! Вы две противоположности!
— В тебе говорит дурман! — оборвал. — Пойдем.
Что бы Варк не говорил, я уверена: он презирает старого хрыча за алчность и жестокость. Если сегодня выживу — обязательно сыграю на их противостоянии.
Если попросить меня описать ту ночь — не смогу, все было как во сне. Помню только, что Варк все время был рядом. Поднимаясь по ступеням к Верхнему Драконьему храму, я дрожала, но крепкая и в то же время осторожная хватка его горячей руки помогала мне не впасть в истерику.
— Что интересного увидел? — осмелилась спросить, почувствовав его пронизывающий взгляд. Хоть и темно, но женское чутье не обмануть. — Все как у всех: два глаза, два уха, рот, нос.
— И болтливый язык, — не остался он в долгу.
— Я, возможно, живу последние часы. А столько тайн мироздания не узнала! — горестно вздохнула.
— Где же такие слова узнала?
— Прилежно слушала Невмию.
— Допрошу ее, — показал, что не верит ни единому слову.
— Хорошо, — кивнула на небо ночное, — услышала голоса.
— А голоса не говорили, что мне врать не следует?
Я остановилась, развернулась к нему и выпалила:
— Еще знаю такие слова, как мироздание, высокопоставленный, очаровательный, грациозный! Я не дура!
— Дура, потому что болтлива, — резонно возразил жрец.
— Ты же зоркий. Сам многое подметил.
— Писать умеешь?
— Я читать-то не умею. Честно.
— А по-апатски?
— Тоже не умею. И соседних языков не знаю. Я не шпионка.
— Что еще умеешь?
— Оказалось, что могу продавать. Еще немного шить умею.
— И как продавала?
— Стишок про плетенки читала, улыбалась и находила для хмурых покупателей доброе слово.
— И что за стишок?..
Так, болтая, добрались до Верхнего храма. Если бы не Варк — не представляю, что бы со мною стало.
— Накинь покрывало, — приказал он. — Не запинайся, не давай злопыхателям поводов для слухов. В храме будут жрецы, тизариды, важные сановники и выборщики от города и округов. Остальные ждут внизу. Важно, чтобы те, кто в храме, поверили в тебя.
— А если люди внизу останутся в сомнениях?
— Ты совсем ничего не знаешь о гнезде? — он так поразился моей неосведомленности, что даже замедлил шаг. А я пожала плечами. — Каждый сызмальства знает: внутри «гнезда» хранится драконье сердце. На протяжении веков оно озаряло Верхний храм, а потом тизары уверовали, что оно будет сиять вечно. — Жрец замолчал.
— И что случилось?
— Не важно. Важно, что сегодня оно должно вспыхнуть. Пусть на время, но это уже надежда…
В темноте, под пение сверчков голос Варка убаюкивал. Он говорил спокойно, с паузами и невольно расслаблял.
— У тебя красивый голос.
— Хоть что-то, — хмыкнул вредный собеседник. — Мы пришли.
— Не хочу, я боюсь! — отчаянно зашептала. — Я не та, кого они ждали!
— Поправь накидку, — пробурчал помощник Кхарта и потянул за собой к площадке, по краям которой стояли служки-жрецы с факелами и освещали дорогу к исполинскому храму. Колонны его, казалось, подпирали темное звездное небо. Я запрокинула голову и засмотрелась на бескрайний небосвод. Как же мне хотелось жить!
Варк продолжал вести за руку. Незнакомый пожилой, чванливый жрец зашипел возмущенно, но мой спутник, не обращая внимания, провел меня к ступеням строения. Уверена, он чувствовал, как дрожит моя рука, и слышал, как стучат зубы.
— Главное сама не рухни вниз! — предупредил напоследок и почти силком потащил по лестнице.
«Боже, Боже! За что мне все это?!»
Мы прошли белокаменный портик, длинный коридор и вышли на яркий, щедро украшенный золотом и мозаикой круглый подиум. Под взглядами сотен глаз я не смела вертеть головой в поисках «гнезда», но, пройдя немного вперед, увидела.
Представляла масштабное подобие куриного, утиного, любого птичьего гнезда, но ведь драконы не птицы, поэтому посреди мозаичного пола зияла дыра…
