Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129
Но где же чудовища?
О, поддельных чудовищ полно: пришельцы на летающих тарелках,гигантские пиявки, оборотни, люди-кроты (в фильме студии “Юниверсал”) и десяткидругих. Но чего АИП не показала нам, испытывая эти многообещающие новые виды,так это нечто такое, что отдает настоящим ужасом.., по крайней мере в том,который дети войны воспринимают эмоционально. Это важное утверждение, и янадеюсь, вы согласитесь со мной, что оно заслуживает курсива.
Они – то есть мы – знали психологический дискомфорт,появившийся с Бомбой, но никогда не знали физических лишений или голода. Дети,которые шли смотреть эти фильмы, были сытыми и ухоженными. У некоторых на войнепогиб отец или дядька. Но таких было немного.
И в фильмах тоже не было толстых детей, не было детей сбородавками или страдающих нервным тиком; прыщавых детей; детей, вечнопростуженных; детей с сексуальными проблемами; детей с заметными физическиминедостатками (даже такими ничтожными, как плохое зрение, которое приходитсяисправлять с помощью очков, – у всех детей из фильмов ужасов и пляжных картинАИП стопроцентное зрение). Конечно, иногда на экране мог появитьсяэксцентричный подросток (таких, как правило, играл Ник Адаме), ребенок чутьниже ростом или чуть более смелый, чем остальные, склонный к небольшимстранностям, например, носить шапку козырьком назад, как бейсбольный кетчер(обычно у такого парня было прозвище Псих или Чокнутый), но дальше этого делоне заходило.
Почти во всех фильмах действие разворачивается в небольшомамериканском городе – с этой сценой аудитория знакома лучше всего.., но городаэти выглядят странно, будто здесь накануне съемок поработала специальнаякоманда, удалив всех хромых, заик, толстопузых или веснушчатых, – короче, убраввсех, кто не похож на Фрэнки Авалона, Аннет Фуничелло, Роберта Янга или ДжейнУайатт. Конечно, Элиша Кук Младший, который играл в большинстве таких фильмов,выглядит странновато, но его обычно убивают в самом начале, так что, мнекажется, он не в счет.
Хотя и рок-н-ролл, и молодежные фильмы (от “Я былподростком-оборотнем” (I Was a Teenage Werewolf) до “Восстания без причины”(Rebel Without a Cause)) потрепали нервы старшему поколению, котороетолько-только успело начать расслабляться настолько, чтобы превратить “ихвойну” в миф – неприятный сюрприз, словно выскакивающий из-за живой изгородикрокодил, – и музыка, и кино были лишь предвестием того юнотрясения, котороепроизойдет позже. Смущал Литтл Ричард, смущал и Майкл Лэндон, который даже неснимал форменный школьный пиджак, превращаясь в волка, но оставались еще годы имили до Рыбьего Веселья в Вудстоке или до Старика с Дубленым Лицом, которыйпроделывал свою импровизированную хирургическую операцию в “Резне по-техасски спомощью механической пилы” (The Texas Chainsaw Massacre).
Это было десятилетие, когда каждый родитель трепетал передпризраком подростковой преступности: мифическим хулиганом-подростком, стоящим вдверях кондитерской Нашего Городка; волосы его смазаны бриолином, под эполетмотоциклетной куртки заткнута пачка “Лаки”, сигарета в углу рта, в заднемкармане – новенький нож с выкидным лезвием, и он ждет ребенка. Ребенка,которого можно бы побить, или его родителя, чтобы запугивать и оскорблять, илидевушку, чтобы ее изнасиловать, а может, собаку, чтобы ее убить – или съесть.Этот пугающий образ, некогда созданный Джеймсом Дином и/или Виком Морроу,внушал ужас любому – и вдруг появляется Артур Фонзарелли [36]. Впрочем, в тевремена популярные газеты и журналы видели молодежную преступность повсюду,точно так же как за несколько лет до этого им повсюду мерещились коммунисты.Сапоги с цепочками и потрепанные джинсы можно было увидеть или вообразить наулицах Оакдейла, Пайнвью и Сетервилла; в Мандемейне, Айова, и в Льюистоне, Мэн.Далеко протянулась тень этой страшной подростковой преступности. Марлон Брандопервым дал этому пустоголовому нигилисту дар речи – в картине под названием“Дикарь” (The Wild One). “Против чего ты восстаешь?” – спрашивает у него хорошенькаядевушка. “А что у тебя есть?” – отвечает Марлон.
Для какого-нибудь парня в городке Эшер-Хейтс, Айова, которыйчудом остался в живых, совершив на своем бомбардировщике сорок один вылет надГерманией, а теперь хочет лишь продать побольше “бьюиков” с новой трансмиссией,это очень плохая новость; этого парня молодежь нисколько не привлекает.
Но коммунистов и шпионов оказалось гораздо меньше, чемпредполагалось; точно так же опасность молодежной преступности была сильнопреувеличена. В конечном счете дети войны хотели того же, что и их родители. Имнужны были водительские права; работа в городе и дом в пригороде; жены и мужья;страховка; сознание безопасности; дети; платежи в рассрочку, которые они всостоянии выплатить; чистые рубашки; чистая совесть. Они хотели быть хорошими.Еще годы и мили между “Гли-клубом” [37] и Ассоциацией деятелей шоу-бизнеса;годы и мили между Нашим Городом и дельтой Меконга; а единственный фуз-тон,который они знали, – это когда Марти Роббинс сбивался, играя кантри. Школьнаяформа была им не в тягость. Длинные бакенбарды вызывали у них насмешку, апарень на каблуках или в шортах безжалостно высмеивался – ясно, что онпедераст. Эдди Кохрен мог петь об “умопомрачительных розовых женских брюках”, иподростки раскупали его записи.., но не сами брюки. Для детей войны норма былаблагословением. Они хотели быть хорошими. И они искали мутантов.
В ранних фильмах ужасов 50-х годов, ориентированных намолодежь, допускалось только одно отклонение на картину, только одна мутация.Не верили в нее родители. Именно дети – жаждущие быть хорошими – стояли настраже (чаще всего на одиноком холме, нависающем над Нашим Городом за аллейкамивлюбленных); именно дети искали, находили и уничтожали мутанта, снова делая мирбезопасным и пригодным для сельского клуба танцев и для миксеров “ХамильтонБич”.
В 50-е годы для детей войны ужас по большей части – заисключением психического напряжения от ожидания Бомбы – был вполне мирскимужасом. Возможно, концепция подлинного ужаса недоступна людям с набитымжелудком. Ужас, доступный детям войны, был небольшого масштаба, и в этом светефильмы, которые принесли АИП подлинный успех – “Я был подростком-оборотнем” и“Я был подростком-Франкенштейном” (7 Was a Teenage Frankenstein), – заслуживаютособого внимания.
В “Оборотне” Майкл Лэндон играет привлекательного, нозамкнутого школьника со вспыльчивым характером. В целом он хороший парень,только любит подраться (как Дэвид Баннер, альтер эго Невероятного Неуклюжего втелевизионном сериале, герой Лэндона никогда не начинает первым), и в концеконцов дело доходит до того, что его могут исключить из школы. Он отправляетсяк психоаналитику (Уит Бисселл, который играл безумного потомка ВиктораФранкенштейна в “Подростке-Франкенштейне”), но тот оказывается воплощением зла.Считая психику Лэндона рудиментом ранних стадий развития человека, Бисселл с,помощью гипноза добивается полного регресса Лэндона, сознательно ухудшая егоположение, вместо того чтобы помочь мальчишке.
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 129
