Как ни крути, а ПНВ, даже такой древний и частенько барахлящий, здорово улучшал видимость. Полагаясь только на лунный свет, можно было запросто проворонить затаившийся силуэт враждебно настроенного человека. Или наоборот, увидеть врага там, где его не было, и зря потратить патроны. А запасы-то придется пополнять за свои, кровно заработанные деньги…
Чуть привыкнув к окружившей его полутьме, Седой слез с рюкзака, расстегнул молнию и принялся на ощупь выискивать в своем добре батарейки.
Где-то вдалеке завыл одинокий псевдоволк, коротко застрекотал автомат Калашникова. Судя по звуку – не ближе, чем за километр. А где-то там, внизу, тихо зашелестела трава.
Сталкер-часовой замер, прислушиваясь. Может, показалось и это всего лишь ветер?
Седой осторожно выглянул на улицу с автоматом наизготовку. Прищурился, пытаясь разглядеть в траве хоть что-то, что могло бы указать на притаившегося врага. Сердце усиленно застучало в груди, палец на спусковом крючке нервно дернулся. Бродяга понимал, как сильно он рисковал. Если противник разглядит его первым – Седому крышка. Одной-двух очередей хватит, чтобы прошить трухлявую стену и нашпиговать сталкера свинцом, но у дежурного не было выхода. Если неизвестный подберется к дому достаточно близко, он просто зашвырнет в пустое окно гранату – и с Репой и Помидором можно будет попрощаться. А с их смертью значительно снизятся и шансы самого Седого дожить до рассвета.
Думай, сталкер, думай! Он где-то здесь, где-то среди этой вездесущей зеленки. Лежит в кустах, чтобы его было не так просто заметить.
Глаза бродяги бегали туда-сюда, раз за разом осматривая одни и те же плохо освещенные участки, но его острому взгляду было не за что зацепиться. Все казалось привычным, не вызывающим подозрений. Максимум – где-то могла притаиться аномалия. Так, может, Седому действительно показалось и это впрямь просто ветер?
– Чтоб тебя, Зона… – пробормотал скиталец, нырнув обратно за деревянное укрытие. Прижавшись спиной к холодным доскам, бродяга тяжело вздохнул. Ночь – время паранойи. Каждый звук воспринимается как угроза, каждый куст кажется каким-то неестественным, скрывающим в себе нечто большее, чем ветки и листва. Но на самом деле все это – плоды воспаленного сталкерского воображения и ничего более. Просто наваждение. Дурной сон. Совсем как кошмар, вырвавший Седого из пленительных объятий сна.
Скиталец устало прикрыл глаза, будто желая отгородиться от внешнего мира. Отгородиться от спящей Зоны, от храпящих на первом этаже напарников и от опасности, которая могла поджидать за пределами дома лесничего. Сейчас, сказал он себе. Пара секунд, чтобы перевести дыхание, привести нервы в порядок – и вернуться к исполнению своих обязанностей. Но мир грез, распахнувший двери перед измотанным от постоянного напряжения бродягой, оказался куда привлекательнее серой реальности. Так секунды медленно перетекли в минуты, а минуты – в часы…
* * *
Луч восходящего солнца ударил в дырявый пол чердака, отгоняя прочь остатки ночной темноты. Скрип лестницы резанул спящего часового по ушам. Седой открыл глаза. Руки обхватили висевший на тактическом ремне «калаш». Неужели он все-таки ошибся? Неужели проглядел враждебный силуэт? Списал все на паранойю – и позволил усталости взять верх. Позволил себе клевать носом на посту. Что ж, последствия такого легкомыслия не заставили себя ждать. Может быть, за ним шли обычные мародеры, присмотревшие легкую добычу. А может, цепные псы Хозяев Зоны, решивших, что Седой представляет угрозу для их детища. Для их предприятия. Их иллюзорного свободного мира. Но кем бы ни был его противник, бродяга твердо решил дорого продать свою жизнь.
Внизу показалась чья-то лысая голова.
Выстрел!
Пуля ударила в трухлявую доску крыши, пролетев всего сантиметрах в десяти от неизвестного. Хрустнула ступень лестницы на чердак, не выдержав угнездившегося на ней незнакомца. Нападавший полетел вниз, с глухим стуком оказавшись на полу.
– Твою ж гребаную мать! – донеслось с первого этажа. – Седой, ты совсем охренел, сука?!
– По ходу, он перепутал твою уродливую лыбу с харей кукловода, гы-гы! – подключился второй голос. Кажется, Седой где-то его слышал…
– Охренеть, напарничек! – все не унимался первый. – Гондурас! Ты чуть в меня не попал, козел!
– Да лан, Репа, успокойся ты.
– Успокоиться?! Да я его ща урою нахрен!
– Да спросонья в тебя бы кто угодно шмальнул! Ты ся в зеркало видел?
Дальше, судя по звукам, озверевший Репа попытался то ли забраться на лестницу, то ли закинуть на чердак гранату, но выспавшийся и оттого более адекватный Помидор вовремя его остановил.
– Да успокойся ты, дебил! – прорычал он взбесившемуся компаньону.
– Мужики! – слегка дрожащим голосом окликнул напарников Седой. – Я спускаюсь!
– Спускается он… – огрызнулся Репа. На этот раз – менее агрессивно.
Застегнув рюкзак и взвалив его на плечи, незадачливый часовой кое-как покинул чердак, чуть было не свалившись лицом вперед – благо вовремя заметил сломанную ступеньку.
– В следующий раз зенки разувай, ага. – Если бы Репа умел прожигать взглядом, то от Седого за считаные секунды осталось бы не больше, чем просто горстка пепла.
– Ну ты дал, конечно, мужик, – хохотнул Помидор, смахнув скупую слезу с вечно красного лица. – Ты не Седой, ты Шизик какой-то. Тя будить пришли – а ты кандехать сразу.
– Ты хоть знаешь, че это значит? – буркнул татуированный. – Кандехать твое.
– Так уж и быть, поясню. Спецом для тупых: кандехать – это убить. Завалить, шлепнуть, угробить. Ясно?
– Трынди дальше, – сквозь сжатые зубы процедил Репа. – Кандехать – это идти, придурок. Ты алкашню в барах меньше слушай, лады? А ты, – палец с набитым изображением какого-то святого указал на Седого, – ты, урод. В следующий раз словишь лимончик, падла. Усек? Еще раз уснешь на посту – и трында тебе! Понял, ушлепок?!
Внезапно заскучавший Помидор протяжно зевнул и, поудобнее перехватив свой АК-74, заглянул в пустой оконный проем.
Казалось, от зычного «Твою ж мать!» вздрогнула сама земля под ногами сталкеров, а стены ветхого жилища лесника выстояли только чудом. Еще пара децибел – и густая кровь полилась бы из ушей бродяг, а доски вокруг них затрещали бы по швам, навеки погребя троицу под остатками жухлого домика.
Не успел Репа выпалить «Хрен ли ты орешь?!», как его краснолицый компаньон уже со всех ног бежал куда-то в глубь жилища лесничего. Заподозрив неладное, татуированный с автоматом наперевес показался в окне – и увидел… Зайца?
Предки этого существа действительно были зайцами. Маленькими, пушистыми и безобидными. Но Зона меняла всех, кому довелсь оказаться в ее владениях. Потомство каждого зверя, обосновавшегося на зараженных радиацией и искаженных аномальной энергией землях, превратилось в настоящую машину смерти. В жутких тварей, справедливо прозванных мутантами. Природе понадобились бы сотни тысяч лет на подобные махинации с геномом живых существ – Зона сделала все гораздо, гораздо быстрее. Всего пара-тройка лет – и зайцы превратились в землетрусов. Вечно сутулых, лишенных шерсти зверей размером со взрослого медведя. Длинные пушистые уши стали маленькими глубокими дырами с неровными краями, чем-то похожими на воронки от артиллерийских снарядов. Хвост бывшие зайцы позаимствовали у крыс – такой же длинный и скользкий шмат розовой плоти.
