Артем
Бой для меня всегда был важной частью жизни. В эти пятиминутки я выпускал зверя на волю, не волнуясь ни о чем. Я дрался жадно – так, будто каждый поединок мог стать последним. Пропущенные удары противника не причиняли мне боли, они подстегивали вести схватку еще жестче, еще стремительней. Я уничтожал все на своем пути, я был машиной, идущей напролом. Мне пророчили большое будущее, но меня сломало предательство близкого человека. В тот момент, когда я открыл видео, пришедшее на мой телефон, пелена гнева застила глаза. Я не помнил себя от бешенства, словно дикий, смертельно раненный зверь. Знал, что сдохну скоро, но продолжал биться в предсмертной агонии.
В тот вечер я разрушил все собственными руками. Круша, уничтожая своего лучшего друга: того, кто бы со мной с самого начала, того, кто предал, отняв у меня самое дорогое. Не помнил себя, ничего вокруг не видел – пришел в себя только в полицейской машине. Руки в крови, костяшки содраны, сердце в груди бешено грохочет. Я в полном дерьме! И понял это, только сидя за решеткой. Осознал, что больше не будет ничего: ни раундов, во время которых я чувствовал абсолютное счастье, ни чемпионского титула, ни боев. Не будет у меня семьи, не будет друга. Вот так за несколько часов я из успешного и богатого супермена превратился в бесполезное дерьмо.
Все повторялось. Спустя столько лет я снова это делал… Снова все разрушал. Я знал: это начало долбаного конца. Но как ни тормозил себя, не мог совладать со своим зверем. Клетка открылась, и он вырвался наружу.
Как только увидел у*бка рядом с Аней, руки затряслись от гнева. Думал, на месте убью суку за то, что посмел приблизиться к ней. А потом все стремительно покатилось к закономерной развязке. Его мерзкие словечки в ее адрес, Анины признания… Ненавидел себя в тот момент, когда смотрел в ее заплаканные испуганные глаза и кричал, требовал от нее правды. Чувствовал себя ублюдком последним за то, что заставляю ее проходить через это, но остановиться не мог. Это будто не зависит от меня – просто в один момент словно какой-то подонок рубильник включает, и весь мир погружается в хаос. В мой личный хаос, управляемый лишь гневом.
Они выводили меня из зала ресторана, связав, как последнего мудака. Кругом стоял гул испуганных голосов, а я ни хрена не слышал. Смотрел в ее заплаканные глаза, на то, как она испуганно прижималась к подружке в поисках защиты, и ненавидел себя. Я подвел ее. Все повторилось с точностью, как в прошлый раз. Полные разочарования глаза Назара, следящего за тем, как меня ведут в полицейскую машину. В голове дикая усталость, а по телу вулканическая вибрация. Не успел добить суку, вырвался. Спрятался за своих ублюдочных дружков. Трусливая мразь! Я достану его. Настанет день, когда я превращу его в еще более бесполезный кусок дерьма, чем сам был недавно. Но никогда не позволю приблизиться или навредить ЕЙ. Она – вот что самое важное для меня. И за это важное я вывернусь наизнанку, если будет необходимо.
* * *
– Встать к стене лицом, мордой в пол! – раздается за спиной. Молча выполняю приказ, желая поскорее снять с рук металлические браслеты и оказаться в тишине. Мне нужно подумать, что делать со всем произошедшим дерьмом. Нужно взять себя в руки. Полицейский расстегивает наручники и открывает замок решетки.
– Проходи, – не трогает, и голос более вежлив.
«Как этично», – усмехаюсь про себя. – Геройствовал, только пока у меня руки были связаны». Пройдя внутрь осматриваюсь. Темно-серое, сырое помещение, со всех сторон решетка. Клетка… Очень похожа на ту, что внутри меня. Только эта с бомжами.
Атмосфера здесь ни хрена не располагает к размышлениям. На лавочке два мужика, зачуханные, вонь на всю камеру. Долбанные черти. Рухнув на лавку в пустом углу, устало прячу лицо в ладонях.
А перед глазами снова и снова ее лицо. Воспаленные, широко раскрытые глаза… Ее тихий шепот повсюду: «Люблю тебя, Артем». Все сжимается изнутри. Нужна мне прямо сейчас. Как глоток треклятого кислорода. Не увижу ее, не почувствую – сдохну. Какого черта Назар так долго? Снова небось препирается, торгуется с алчным ментом.
