– Недолго, всего несколько месяцев. В основном я была проводником. До этого я работала на одних, ещё раньше на других. Никогда не отказываюсь от работы, чтобы не умереть с голоду.
– А они не разозлятся, что ты убежала? – спросил Тоббл.
– Ещё как разозлятся. Поэтому я и не высовываюсь. – Она махнула рукой. – Но, по правде говоря, эти балбесы ничего не могут найти, если им не показать дорогу.
– У меня ещё два вопроса.
Хара поворошила угли. Вспорхнуло несколько слабых искр.
– Ну, задавай.
– Твой меч. Он изменился, когда ты дралась со змеями.
– Да, – сказала она, хитро улыбаясь. – Но об этом я расскажу в другой раз.
– Тогда следующий вопрос: куда ты нас ведёшь?
Хара поджала губы. Похоже, она сомневалась, говорить нам или нет.
– Думаю, вы имеете право знать, – решилась наконец она. – Я скажу вам правду, и неважно, понравится вам она или нет.
– А я пойму, врёшь ты или говоришь правду, – предупредила я. – Нравится тебе это или нет.
– Ах да, слышала я эти истории. И что, это правда? Даирны видят ложь? – скрестив на груди руки, спросила Хара.
– Правда. Это у нас врождённое.
– Это что ж, получается, ты всегда знаешь, когда я лгу? – явно нервничая, спросил Тоббл.
Я лишь улыбнулась в ответ.
Тоббл шумно сглотнул.
– Ничего себе! А как ты это делаешь?
Я задумалась.
– Ну, опыта в этом у меня пока не так уж много. Взрослые даирны не лгут друг другу. Дети иногда пытаются, но потом понимают: это бессмысленно. Однажды мой брат Джекс… – Я не договорила. Боль причинял уже тот факт, что я произносила их имена. Я не хотела говорить о своей семье. Не хотела даже касаться темы, от которой меня сковали холод, мрак и нестерпимая боль.
– А как это – слышать ложь? – никак не мог успокоиться Тоббл, который при этом был слишком занят едой и не мог разобраться в моих чувствах.
В это время Хара с любопытством наблюдала за мной.
Я сделала глубокий вздох и постаралась спокойно ответить:
– Это как… Ты слышал, как пересмешник повторяет голоса сойки или ястреба? Почти идеально, но только почти. Чего-то не хватает, ты это слышишь, нутром чуешь. – Я посмотрела на Хару. – Когда ты пыталась подать даирнский сигнал тревоги, звук был фальшивый. Вот так я распознаю ложь.
– Вот это да! – широко раскрыв глаза, воскликнул Тоббл. – Не уверен, что хочу обладать таким даром.
– Как бы то ни было, Бикс, я скажу тебе чистую правду, – сказала Хара.
Я придвинулась поближе, готовая внимательно её выслушать.
– Я пойму, насколько эта правда будет чистой.
17
План Хары
– Мы отправимся на Кора ди Шола.
Мы с Тобблом удивлённо посмотрели друг на друга. Он, похоже, так же, как и я, не понимал, о чём речь.
– А это, простите?.. – перебила я её, не выдержав.
– Это такой остров-город. Его настоящее название – остров Урсина. Но все называют его Кора ди Шола, что означает «сердце науки».
– А почему он так называется? – Теперь уже Тоббл не мог сдержаться.
– Потому что он по форме напоминает человеческое сердце. А ещё потому, что это пристанище учёных и студентов. Именно там находится Высшая Императорская Академия Алхимии, Астрономии, Магии и Естествознания.
Мне пришлось подумать над значением каждого слова, вспомнить их.
Слово «алхимия» я узнала от Дэлинтора, оно означает искусство смешивать вещества, чтобы получить абсолютно новые – например какие-то лекарства. Астрономия, насколько мне известно, изучает звёзды. Магия – наука о заклинаниях и колдовстве.
Мне не совсем было понятно, что изучает естествознание, но, судя по названию, что-то очень значимое.
Слово «императорская» показалось мне впечатляющим, но тут я поняла, о чём речь…
– Это связано с Мурдано? – закричала я.
– Его Императорское Высочество, Мурдано – Правитель Недарры, Защитник истины, Сторонник добродетели, Миротворец и так далее и тому подобное, – махнув рукой, ответила Хара.
– Но ведь именно солдаты Мурдано…
– Ты вряд ли их там встретишь, – успокаивала меня Хара. – Солдат на остров почти не пускают, это место науки.
– И всё же название академии – Высшая…
– Так решил Мурдано, ведь ему принадлежит абсолютно всё. Он переписал календарь. И словарь. В Недарре у него абсолютная власть над всеми. – И она добавила себе под нос: – По крайней мере, он так думает.
– Зачем мы туда идём? – не унималась я.
Я помнила о своём обещании больше не убегать. И ещё я помнила, что было, когда я однажды попыталась. Но и идти навстречу своей смерти я не хотела, если Хара задумала именно это.
– Нам надо идти, – наконец сказала она. – У нас нет выбора.
– Но мне это совсем не нравится, – возразила я. – Я никогда не была в городах, где живут люди. Это слишком опасно.
– И мне это не нравится, – поддержал меня Тоббл.
Хара подняла руки.
– У вас нет выбора.
– Я никуда не пойду, – решительно заявила я.
– Но ты же понимаешь, я могла дать браконьерам расправиться и с тобой, как это сделали солдаты Мурдано с твоей семьёй…
Она замолчала, избегая моего взгляда.
Мне будто вонзили в сердце нож. Я сразу стала всё вспоминать, и печаль тут же превратилась в дикую ярость.
– Мне не стоило так говорить, – сказала Хара, и я поняла: она искренне сожалеет. Она потёрла глаза: – Я слишком устала, уже всё подряд говорю. Прости меня.
Я еле заметно кивнула и промолчала в ответ. Ответить мне было нечего.
Время шло. Тишину нарушало только чавканье Тоббла.
Я не хотела сейчас разговаривать, но в голове было столько вопросов – они не давали мне покоя. Мне очень нужно найти на них ответы.
– Итак, – я пыталась говорить ровным голосом, – ты намерена передать меня в руки самого Мурдано?
– Ха! – мрачно усмехнулась она. – Я не настолько тесно знакома с Мурдано или его пособниками. Нет, я хочу передать тебя своему знакомому, он известный учёный. Мудрец. Его зовут Ферруччи Гарольд.
– Какой ещё Гарольд? – встрепенулся Тоббл.
– Это почётный титул. Его дают только самым заслуженным учёным. Это люди, которые знают всё, что только возможно: про звёзды, или форму Земли, или знатоки по части животных или истории. Ферруччи – хороший и честный человек.
Она пожала плечами.
– Я уже привозила ему редкие находки.
