— А это удобно для Джанни и Элизабет? Ничего себе, ужин вчетвером! А четверг уже завтра!
— Мы будем только рады. Да, моя дорогая?
Разговор был настолько нелеп, что Элизабет чуть было не ответила «нет», но сдержалась.
— Да, конечно, — восторженно улыбнулась она мнимому любовнику. При первой же возможности она объяснит, что не намерена слишком часто посещать подобные «мероприятия».
Элизабет отпила искрящегося шампанского и с завистью посмотрела на проходящего мимо официанта, который нес поднос с закусками. Со времени ланча, казалось, прошла вечность.
— О, какие замечательные картины! Это ведь импрессионисты! — восхитилась Лаура, заметив пейзажи на стенах. — Джанни, ты просто обязан рассказать мне про них.
— Дорогой, покажи Лауре коллекцию моего отца, — предложила Элизабет, пользуясь возможностью отомстить итальянцу. — Папа собирает импрессионистов уже давно, и у него есть на что посмотреть. Второй этаж, третья дверь направо.
Но общение наедине с Лаурой не входило в планы Джанни. Глаза его опасно блеснули, когда он поднял взгляд на белокурую спутницу.
— Бет знает коллекцию отца гораздо лучше меня, — вкрадчиво произнес он. — К тому же у нее профессиональный взгляд художника.
Да, очень хитрый ход, нельзя не признать. Джанни никак нельзя обвинить в невежливости.
Делать было нечего, и Элизабет повела гостью на второй этаж. Дойдя до большой комнаты с окнами во всю стену, она включила свет, потому что на улице уже начинало смеркаться.
— Картины начал собирать еще мой прадед. Он подолгу жил во Франции, был знаком с Мане и Ренуаром, сам тоже неплохо писал маслом. Все началось с нескольких набросков, которые ему подарил Огюст Ренуар. Вот они — самые первые экспонаты коллекции.
— А потом дело продолжил его сын? — спросила Лаура, внимательно рассматривая карандашные рисунки великого художника.
— Да. Теперь эстафету, так сказать, принял мой отец. Он часто ездит на аукционы, выискивая картины, которые еще не успели попасть в музеи. Когда-нибудь, я думаю, он захочет выставить их на всеобщее обозрение…
В течение нескольких минут женщины молча наслаждались работами живописцев. Потом Лаура прервала молчание.
— Джанни — мой старинный друг, — спокойно сказала она. — Мы уже давно знакомы.
Элизабет не стала притворяться, будто не понимает, к чему клонит гостья.
— Уверена, что вы не просто так мне это рассказываете.
— Удивительно, что он никогда раньше не упоминал о вас.
Почему-то Элизабет почувствовала себя человеком, идущим по минному полю. Одна ошибка — и все кончено.
— Знаете, Джанни часто бывает по делам в разных европейских столицах, — на ходу придумывала она. — Мы с ним встретились в Париже незадолго до моего возвращения в Лондон. Я должна была попробовать свои силы в избранной профессии…
— А сейчас? — настаивала Лаура. — Как я поняла, вы совсем недавно снова нашли друг друга?
— Да.
— Вы любите его?
Думай, Бет, думай! — приказала она себе. Неверное слово все разрушит. Ты не можешь сказать «нет».
— Да, — просто ответила она. — Очень. Надеюсь, Небеса не сильно покарают меня за эту ложь, подумала Элизабет.
— Я тоже, — призналась брюнетка.
— И что вы предлагаете? Дуэль со смертельным исходом? Остаться в живых должна только одна из нас, да?
Лаура улыбнулась, а потом и вовсе рассмеялась. Отчего лицо ее стало еще прекраснее.
— Вы мне нравитесь.
— Приятно слышать, — искренне ответила Элизабет. — Надеюсь, это поможет нам обоим.
— Я тоже надеюсь, — призналась темноволосая красавица. — Мне кажется, вы очень подходите Джанни. Но со мной ему тоже хорошо. У нас общие интересы, знакомые, мы старые друзья. После смерти мужа, я поняла, как сильно не хочу остаться одна. Вы меня понимаете?
— Понимаю. Но вы не забыли об определяющем факторе? — Лаура непонимающе подняла идеальной формы бровь, и Элизабет объяснила: — Джанни, это он должен делать выбор. Разве нет?
— Да, конечно.
— А теперь, когда мы так мило поболтали, не присоединиться ли нам к остальным гостям? — предложила Элизабет.
— С удовольствием.
Они спустились в гостиную, и Джанни пошел им навстречу. Он улыбнулся обеим женщинам, но ладонь его по-хозяйски легла на талию Элизабет, а затем скользнула по ее обнаженной спине.
Она сразу почувствовала прилив тепла, а когда его губы слегка пощекотали нежное ушко, приятная дрожь пробежала по всему телу. Джанни протянул Элизабет тарелку с закусками, по всей видимости, выбранными им самим.
В этот момент Элизабет заметила Питера, и аппетит ее мгновенно улетучился.
— Я подумал, что ты проголодалась.
— Не очень.
Он взял кусочек лобстера и поднес к ее губам.
— Попробуй вот это.
Элизабет покачала головой. Тогда Джанни сам откусил немного, а остальное снова предложил ей.
Бога ради, чем он занимается? Элизабет пришлось есть прямо из его пальцев. К ее ужасу, он уже приготовил новую порцию.
— Тебе не кажется, что это уже слишком?
— Ты можешь хотя бы сделать вид, что получаешь удовольствие, — бархатным голосом протянул он. Элизабет приоткрыла рот, но, проглатывая следующий кусочек, намеренно укусила его за палец и тут же сделала вид, что страшно расстроилась. — Ох, дорогой, тебе не очень больно? Прости меня, пожалуйста.
— Думаю, я выживу.
— Тогда, может быть, принесешь мне выпить?
— Шампанского?
Поколебавшись с секунду, она кивнула белокурой головой.
— Конечно. — Не самый мудрый выбор, но внутри нее уже разгоралось пламя.
Джанни окликнул официанта, и через минуту тот принес напитки. От итальянского банкира исходило ощущение власти. Мало кто мог выдержать холодный взгляд его черных глаз, особенно если он сопровождался приказаниями, отданными глуховатым, но очень хорошо слышным голосом.
Элизабет осторожно подняла взгляд, изучая четкие линии лица, твердый подбородок, плотно сжатые губы. Интересно, каким он становится, когда теряет над собой контроль? Легкая дрожь пробежала по ее телу. Несдержанным, бесстыдным, опасным и совершенно неуправляемым, как настоящий дикарь…
В этот момент Джанни посмотрел ей в глаза. Элизабет опустила веки, почувствовав, что дышать стало неимоверно трудно. Губы Джанни изогнулись в ленивой довольной улыбке.
Неужели он читает ее мысли? Она знала, что не хочет спать с этим мужчиной — это будет все равно, что продать собственную душу дьяволу. К тому же ты никогда его не забудешь, прошептал противный внутренний голос.
