Он и бровью не повел.
— Джул, я — врач. Мне нужно было осмотреть тебя и убедиться, что с тобой все нормально. Это одна из моих ночных рубашек, точнее — единственная. Пока я не куплю что-нибудь поизящнее, носи на здоровье.
Мягкий, ровный тон успокоил бы Джул, если бы не две недели, которые она провела на борту «Морского покрова». Там ей пришлось сполна наглядеться на то, что делают с женщинами мужчины. Значит, Сент снял с нее это ужасное платье… видел ее обнаженной. Джул замечала косые взгляды Уилкса, когда была без одежды. А Майкл смотрел так же? Это было слишком. Слезы заблестели в ее глазах и покатились по щекам.
— Ну что ты, милочка! Так не приветствуют добрых друзей после пяти лет разлуки.
Сенту хотелось обнять и приласкать ее, но он сдержал свой порыв.
— Ладно, Джул, встряхнись. Еще не конец света. Ничего страшного не случилось, здесь ты в полной безопасности. С такими слезами и потоп устроить недолго, — беззаботно говорил Сент. «Господи, надеюсь, действительно ничего страшного не случилось!»
Джул всхлипнула, стараясь проглотить слезы, и вытерла глаза.
— Ты прав, — сказала она. — Ты ведь совсем не такой, как Уилкс.
— Конечно, не такой, — согласился Сент.
— Не понимаю только, как тебе удалось спасти меня. — Мысли ее где-то блуждали, даже когда она разговаривала. Что-то мучило ее, но что именно, она не могла вспомнить.
— Один из Сиднейских уток рассказал мне, что Уилкс привез дочь миссионера из Лахаины. Как только я услышал ее описание, мне стало ясно, что это ты. Оставалось только разработать план, вот и все.
Сент заметил, что она отводит взгляд, глядя куда-то за его плечо. Он терпеливо ждал, понимая, что, если события вчерашнего вечера всплывут в ее памяти, придется многое объяснять.
Вдруг Джул заговорила, глядя прямо ему в глаза:
— Майкл, ты ни капельки не изменился. Ты такой же большой, крепкий и красивый, а около глаз у тебя все те же морщинки.
— Джул, я уже пожилой мужчина.
— Ну да! На десять лет старше, вот и все. Помню, то же самое ты говорил, когда я просила тебя жениться на мне. Мне было тогда четырнадцать. — Она покраснела: детские наивные слова из прошлого. Что-то не давало ей покоя, но Джул никак не могла сосредоточиться, понять, в чем дело. Она медленно поднесла руку к его лицу.
— Ты такой же, как и раньше, — сказала она, и вдруг голос ее изменился:
— Я мечтала о том, чтобы ты вернулся ко мне в Лахаину и мы снова были вместе.
— Видишь, ты мечтала, и я вернулся.
— Да. У тебя необыкновенно красивые глаза. Карие глаза намного красивее моих зеленых, как водоросли.
Сент засмеялся:
— Совсем не как водоросли. А ты помнишь, почему тебя стали звать Джул, а не Джулианой?
Она улыбнулась, и на щеках появились ямочки.
— Я-то помню, а вот ты, Майкл, забыл. Меня так стали называть не за цвет глаз, а за цвет волос.
Сент вспомнил, как молоденькая девушка жаловалась ему, что ненавидит свое имя Джулиана. Он посмотрел тогда на ее великолепные кудри и сказал: «Почему бы не звать тебя Джул? Очень похоже на „драгоценность“, а твои волосы — действительно драгоценность. Идет?»
— Твои глаза — не меньшая драгоценность, чем волосы. Уж если на то пошло, то у них цвет не водорослей, а зеленого нефрита, — улыбнулся Сент.
— Я от твоих сравнений скоро действительно почувствую себя драгоценным камнем. Рубины, нефриты!.. — Она на минуту замолчала. — Хотя «нефрит» мне нравится. Звучит очень экзотично.
Сент услышал, что Лидия зовет его. Он нахмурился: разговор их был ни о чем, но по крайней мере Джул спокойно реагировала на него.
— Это моя экономка Лидия. Я рассказал ей о тебе, и она приготовила завтрак. Хочешь есть?
— Очень хочу, впервые за долгое время. — В ее глазах промелькнула боль.
— С твоего позволения я позову Лидию. Она наверняка понравится тебе.
Лидия действительно понравилась Джул, хотя ее кудахтанье быстро ее утомило, и Сент отослал экономку.
Через несколько минут Джул с невообразимой быстротой поглощала яичницу. Глаза ее заблестели, она оживилась.
Сент залюбовался ею — она была божественно хороша; ей было уже далеко не четырнадцать, и она лежала в его постели.
Лидия вернулась, чтобы забрать подносы.
— Умница, ты меня уважила. Доверься Секту, юная леди. — Она пристально взглянула на Джул.
— Какое странное имя! — вырвалось у Джул.
— Никто, кроме тебя, не называет меня Майклом. — Он протянул руку, чтобы дотронуться до ее челюсти.
Джул как ошпаренная отскочила от него; глаза ее были полны ужаса.
— Извини, Джул. — Он быстро убрал руку. — Я хотел только пощупать твою челюсть, а то ведь я действительно сильно ударил тебя.
«Держи себя в руках! Это же не Джеймсон Уилкс!»
— Я глупая, — пробормотала она, пытаясь успокоиться.
— Да нет же, ты очень смелая, и я тобой горжусь.
— Я рада, что ты не изменился, — робко произнесла она. — Я не буду больше, так что можешь осмотреть мою челюсть.
Наклонившись, Джул позволила ему проверить больное место и разглядывала его лицо, пока нежные пальцы скользили по ее скуле. Она бесконечно доверяла Сенту.
Сент опять почувствовал желание, касаясь Джул — смущенной, нерешительной, ранимой. Он поклялся защищать ее. Он не мог оторвать взгляда от изящной щеки, нежной шеи девушки. Она была удивительно грациозной, хрупкой. Сент поспешно убрал руку, испугавшись себя самого. Опять…
Улыбка Джул, казалось, ослепила его.
— Ты стала красавицей, Джул, — выдохнул он. Она недоверчиво засмеялась:
— Я? Красавица? Знаешь, а ведь Джон Бличер хотел жениться на мне, — прибавила она с озорной усмешкой.
— Бличер, сын плантатора? Тот прыщавый малый?
— Тот самый, только теперь он уже не прыщавый. А к тому же я не собиралась за него, так что не знаю, имеет ли это значение.
— А почему ты не хотела выйти за него замуж? Джул нахмурилась.
— Канола спрашивала меня о том же… — Она осеклась — воспоминания захватили ее. Канола была мертва. Джул отвернулась, чувствуя, как комок подступает к горлу.
— Что случилось, Джул?
— Канола умерла. Люди Уилкса… надругались над ней, я это точно знаю. Я видела, как они держали ее, а она сопротивлялась. Она погибла.
На минуту Сент прикрыл глаза от невыносимой боли. Бедная Джул! Неужели на ее глазах изнасиловали и убили ее подругу? Он хотел спросить, как Уилксу удалось похитить ее, но тут в дверь постучали. Опять пациент, вот проклятие!
