Я умолк, позволяя затихнуть жидким аплодисментам. Затем сказал:
– И, конечно же, необходимо поблагодарить Бесси и Рауля за то, что сопровождали меня в моей поездке навестить Уилла Смиткоута в его миг нужды. То было долгое путешествие, спору нет, но теперь я чувствую себя несравнимо более осведомленным о мире, в котором мы живем. О Природе тьмы. И о засухе. О нашей общей истории и одиноких будущностях. И, само собой, теперь я гораздо более натаскан в различии между мужским и женским оргазмами. Знайте, пожалуйста, что эта жертва стоила ожидания, и я буду тихонько стучаться в ее парадную дверь отсюда и далее. О, и еще вы наверняка обрадуетесь, узнав, что у профессора Смиткоута все прекрасно – в общем и целом. У него все отлично, и он шлет всем вам теплые приветы!..
– Правда?!
– Не буквально, конечно. Но неким околичным путем, я уверен, он по всем вам очень скучает…
Я умолк, чтобы посмотреть на доктора Фелча, ожидавшего за кулисами.
– И, кстати, о скученности, – сказал я. – С противоположного конца кафетерия, куда вы сами некогда вошли на эту вечеринку несколько часов назад, мне сообщают, что я могу передать вам радостную новость. Мне дают понять, что мы только что достигли сегодня вечером стопроцентной явки! Вот именно, публика… только что прибыла кафедра математики! Преподаватели мужского пола одеты римскими сенаторами. Учителя женского пола – соблазнительными кошачьими. Все это означает, что впервые за долгую и легендарную историю общинного колледжа Коровий Мык – с первых двух коров, что вообще бродили по лику земли, и до эпохи меня, стоящего здесь перед вами в ступоре сонной депривации, – мы добились стопроцентной вовлеченности в важное образовательное предприятие. У нас теперь смычка на этой вечеринке – сто процентов, дамы и господа! И потому позвольте мне первым всех вас с этим поздравить! Да, тут нужны поздравления! И раз с этим теперь покончено, мы готовы перейти к доктору Фелчу, у которого есть важное объявление для всего переполненного кафетерия. Для профессуры – лауреатов премий. В доме, не разделившемся на ся[61]. Как видите, вечеринка эта уже начинает обретать очертания полного и тщательного успеха!..
Я снова сделал паузу.
– Сэр? Вы готовы сделать свое объявление?
Доктор Фелч кивнул и подошел к подиуму. Приняв от меня микрофон, он сказал:
– Благодарю вас, Чарли!
На фоне жужжала обогревательная батарея, диско-шар продолжал отбрасывать по всему залу отражения, я праздновал в уме веху стопроцентной явки, а доктор Фелч откашлялся, чтобы начать свою речь.
– Друзья и сограждане, – начал он. – Друзья и граждане общинного колледжа Коровий Мык, сегодня я обращаюсь к вам не как президент вашего колледжа, а как простой – и очень смиренный – человек…
* * *
Не успел он завершить эту фразу, как из публики донеслась очередь выкриков:
– Он не работает! – кричали в аудитории.
– Что? – сказал доктор Фелч.
– Микрофон… не работает! Мы ничего не слышим!..
– Бесси!!!
Вперед проворно выступила Бесси и включила микрофон. Доктор Фелч ее поблагодарил. Публика зааплодировала. И вот теперь, при включенном микрофоне, с вращающимся диско-шаром и липовой бородой Санты, что покачивалась в такт его словам, доктор Фелч начал свою важную речь вторично.
* * *
– Ладно, давайте попробуем еще разок… – сказал он. – Друзья и сограждане! Уважаемые коллеги! Жители Разъезда Коровий Мык – как штатные, так и внештатные! Вы меня слышите? Эта штука работает? Правда? Здорово! Мои собратья – работники образования, сегодня я обращаюсь к вам не как президент колледжа, а как простой человек. Последние тридцать лет, видите ли, мне выпала особая честь быть вашим покорным слугой. Всю свою жизнь я посвятил службе обществу в этом несравненном высшем учебном заведении – сначала как почасовик на кафедре зоотехнии, затем как штатный преподаватель и заведующий кафедрой и, наконец, как почтенный президент вашего колледжа и его исполнительный директор. Здесь я провел много великолепных лет и уверяю вас – это период моей жизни, на который я всегда буду оглядываться с самыми нежными воспоминаниями…
Доктор Фелч сверился со своими записями, затем продолжал:
– …В последнее время мне со всевозрастающей настойчивостью стало приходить на ум, что мир, в котором мы живем, как это с ним так часто имеет склонность бывать, – меняется. Что наш мир становится еще более будоражащим и сложным местом – сложным и будоражащим в том смысле, какой был бы непредставим еще поколение назад. А также мне пришло в голову, что постичь это человеку вроде меня трудно. И что с этими нежданными волненьями и множеством новомодных сложностей, что взметываются, как мухи из мусорных баков на задворках кафетерия, дело иметь придется поколеньям молодых людей поновее и женщинами помоложе. Приходит такое время, когда все люди должны достичь этого понимания. И я его достиг. Есть такое время, когда всем нам следует смириться с подобными реалиями. И я с ними смирился. Поверьте, я часто задумывался в свой черед о том, не переехать ли к тому мирному жилью, что ожидает меня в старом районе Разъезда Коровий Мык, где пастбища еще не перекопаны. Да, я частенько подумывал оставить академическую сцену. Год назад я даже дошел до того, чтобы написать черновик объявления, подобного тому, какое делаю сейчас. Но обсудив этот вопрос с моей последней женой и после небольшого дополнительного размышления о замысловатых делах нашего колледжа в тот период – неотвратимом визите аккредитационной комиссии, неразрешенной дилемме рождественской вечеринки, неспособности собрать воедино наш расколотый преподавательский состав под знаменем общего виденья нашего будущего, – я решил оставить эту мысль. И теперь я в последний раз стою перед вами как ваш покорный президент: нынешний и вскорости уже бывший президент общинного колледжа Коровий Мык…
Тут доктор Фелч извлек носовой платок и стер пот со лба. Затем продолжил:
– …На этом пути, друзья мои, мы вместе достигли поразительного. Расширения нашей программы гуманитарных наук. Перекрытия крыши библиотеки. Электрических пишущих машинок на подавляющем большинстве наших кафедр. Многократного возрастания приема студентов и роста нашего влияния, выходящего далеко за границы пустыря, на котором ныне стоит наша пасека. За годы мы свернули горы и перенаправили реки. Мы покорили континент и его приложения. Мы усмирили буйства природы. Черт, даже луна лично перед нами прогнулась. Короче говоря, время, что я провел с вами, было для меня наслажденьем – причем, мне бы хотелось думать, небесплодным. Оглядываясь на сумму всей моей долгой работы в штате, я бы хотел считать, что оставляю наш колледж в лучшем положении, – или, по крайней мере, не в таком шатком, – нежели то, в каком вы все оказались несколько мгновений назад в комнате 2С…
