Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 168
— Боится Игнотус показать, что нас знает? — спросила Нелли, глядя, как плот с бричкою и нахохлившимся в черном пыльнике масоном поднимается по течению на шестах, чтоб меньше снесло на противном берегу.
— Нет, Нелли, он и вправду нас не помнит, — ответил отец Модест.
Нелли попыталась было представить себе, каково это — не помнить людей, чай не склонения со спряжениями, но у ней ничего не получилось.
— Куда мы теперь держим путь, Ваше Преподобие? — спросил Роскоф, глядя, как бревна завозни (наконец доставшейся им) утюжат сзади желто-зеленую непрозрачную воду. На гребнях волн вздымались белые гребешки пены, которые мужики так и называли беляками. — Где искать Венедиктова — в Санкт-Петербурге ли, в странном ли том имении, куда похищал он Нелли?
— В Москву, Венедиктов теперь в Москве, — отвечал отец Модест. — А искать сего особо не придется, он вить думает, что мы от него бежали. А значит, он и не боится.
— Не боится, зная, что в руках у Нелли корона с Кощеевой смертью? — Катя недоверчиво встряхнула волосами, без того пляшущими на речном ветру. Всю дорогу она так их и носила, разве немного обрезав. Нелли же, напротив, вынуждена была в цивилизованных краях собрать косу — простоволосой она уж больно не походила на мальчика. Выходило, что подруги поменялись местами, и Нелли завидовала.
— Что ж Венедиктов, Катерина, вовсе, по-твоему, дурак? — отец Модест улыбнулся. — Превосходно помнит он, что Нелли негритянке не родня. Чего-то узнать ему хотелось с Неллиной помощью в сей короне, не знаю покуда чего. Только сам бы он ей помог тут, собственной своей силою. Но откуда ж Венедиктову догадаться, что еще кто-то может помочь Нелли надеть корону, к тому ж две девчонки? Нет, Катерина, он уверен, что корона в руках у Нелли немая и слепая сейчас. Вот и пусть его.
— Странно, где заговорили мы о Венедиктове, — заметила Нелли. — На переправе. Он вить сам перевозчик, во всяком случае, был перевозчиком.
Странность в том впрямь была, особо если учесть то, что сей разговор о Венедиктове был за все путешествие первый. До сей поры путники толковать о финикийском демоне избегали, словно сговорившись.
— А вить ты права, Нелли, сие не просто так, — отец Модест сделался вдруг сериозен, и Нелли показалось, что он к чему-то прислушивается. — Уж Тверь недалека, ежели он терял нас на больших расстояниях, то теперь может вновь почуять. Прежде всего, конечно, тебя. Незримые связи покуда не оборваны.
— Венедиктов может прознать, где мы? — затревожилась Параша, кутаясь в шаль.
— Не узнать, а почуять. Едва ль он может сказать — едет, мол, Нелли с утра от села Пискарево, а заночует в Косматове. Но, чтоб слышать-чуять, ему того не надобно. Помнишь, как он на Катерину чары навел? У демонов чутье, как бы тебе объяснить, вроде собачьего. Как собака за тридевять земель следа не возьмет, так и Венедиктов не нащупает. Затем и надо было в Крепость ехать так далеко.
«А Вы-то сами, отче, откуда знаете, что он в Москве?» — подумала Нелли, но не успела решить, станет ли о том спрашивать, еле удержавшись на ногах: плот стукнуло о прибрежную мель.
С каждой преодоленной переправою, с каждым новым городом все увеличивалось непредставимое для таежных краев многолюдство, все сказочнее и неправдоподобнее представлялось таежное житье.
Летняя Тверь шумела ярмаркою. Нарочно ради последней останавливаться бы не стали, но отец Модест ждал какого-то письма, а письмо медлило. Ну а коли так, не сидеть же в нумерах?
По щастью, ярмарка была не того рода, что устраиваются в конце августа — нето дороги оказались бы забиты на всех подступах телегами и экипажами — до невозможности проехать. В июне не свозят хлеба на долгий торг промеж помещиками и купцами, однако ж последних наехало немало на радость горожанам. В сбитых из досок временных шалашах выставлялась всякого рода галантерея и бакалея, а над тремя балаганами зазывно вертелись флюгера и хлопали на ветру цветные флажки. Глядеть на укрощенных нещасных хищников Нелли не хотелось, да и разило от зверинца за версту. Параше однако ж до смерти хотелось поглядеть льва, между тем как Роскоф заинтересовался вовсе даже неприличным для человека взрослого представлением Петрушки. Он один, к досаде Нелли, стоял в толпе ребятишек и простолюдинов и превесело хохотал, любуясь, как дурацкая тряпичная кукла с деревянною башкой колотит дубинкой такого ж полицейского солдата.
Что до Кати, то она почти сразу куда-то подевалась.
Свернув подале от докучливого Петрушки, Нелли оказалась в москательном ряду, что не улучшило расположения ее духа. К тому ж и покупатели тут бродили все больше мужики да мастеровые и на юного барина поглядывали не без удивления. Пришлось ворочаться.
Петрушка, прогнавши солдата, теперь выплясывал камаринского с Матрешкой.
— Тысяча извинений, сударь, — чуть не сшиб Нелли с ног молодой человек, рванувший со всей силы в сторону цветастых ширм, за коими прятались кукловоды. Еще один любитель вульгарных забав простонародья!
Протиснувшись через стайку ребятишек, молодой человек, не умея обойти толстенную бабу в красной шали, вытянул шею, кого-то выглядывая.
— Так и есть! — Он рванулся было вперед, но увлеченную представлением бабу было нето, что не обойти, а пожалуй, и не объехать. Молодой человек замахал рукою, силясь привлечь чье-то вниманье. — Филипп!! Филиппушка!
Роскоф обернулся и просиял дружелюбною улыбкой. В следующее мгновение он уж выбирался из толпы.
— Гляжу, ты, не ты, — взволнованно обнимаясь, говорил Алексей Ивелин. Нелли не сразу и вспомнила давнего приятеля Роскофа, первого из русских, с кем тот свел коли не дружбу, то знакомство. — Вот уж не чаял я тебя застать в Твери!
— Я говорил тебе, Алексис, что у батюшки моего есть финансовые корреспонденты в Новгороде, — отозвался Роскоф, оглядывая расфранченную фигуру товарища. — Сам ты здесь какими судьбами? Ласкаюсь, тебя опять не сослали за шалости?
— Я уж теперь не тот, — отозвался Ивелин интригующе. — Другое занимает мои мысли…
— Да помнишь ли ты, Алексис, юного Романа Сабурова? — перебил его Роскоф, указывая рукою на подошедшую Нелли.
— Нипочем бы не признал! — воскликнул Ивелин, вглядываясь в лицо Нелли. Но и Нелли в свой черед его разглядывала. Природные каштановые кудри Ивелина лежали теперь почти гладко, придавленные толстым слоем душистой помады. В остальном изменился он мало, хотя… Странное дело, молодой человек глядел нездоровым. Румяные щеки его поблекли, две тонкие морщинки легли около рта. — Никак не признал бы! Вы, сударь мой, вытянулись на добрый вершок, да и повзрослели. Право, хоть сейчас к службе! Вы к какому полку приписаны?
— Синих Кирасир, — бухнула Нелли наобум Лазаря. Надо ж быть такою тупой! Имя себе придумала сразу, а о полку вовсе забыла. Меж тем чистое везенье, что за одиннадцать месяцев ее о том спросили впервые. Надобно было назвать Орестов полк, самое бы вышло разумное. С чего ей эти Кирасиры в голову вспали? А, папенька как-то рассказывал, что пошел весь полк с фельдмаршалом Минихом в опалу за верность покойному Государю Петру Третьему. А куда пошел? Ну как и по сю пору полк незнамо где? То-то Ивелин так странно поглядывает.
Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 168
