как можно быстрее, чтобы добраться до Каспия раньше, чем помрут от голода. Спорить с ним никто не стал.
До побережья Каспийского моря дошли в первых числах октября. Несмотря на то, что еду они покупали за золото, попыток грабежа больше не было. Но запасов золотых украшений не хватило и последние 4 дня они ничего не ели. В Махачкале255 все дружно пошли на донорский пункт и полученных за сдачу крови продуктов хватило на те 2 дня, которые понадобились на то, чтобы попасть на корабль и доплыть до Красноводска. Там они смогли зарегистрироваться как эвакуированные, помыться в санпропускнике и сесть на поезд до Ташкента. Совсем небольшое расстояние поезд преодолел за неделю. По сравнению с предыдущими полутора месяцами путешествие в переполненной теплушке было отдыхом, тем более что на станциях кормили. Не досыта, но это было лучше, чем ничего.
В Ташкенте Игорь убедился, что Петра Рябова зачислили в местный мединститут и только после этого пошёл в Управление НКВД и сообщил по телеграфу в Москву где находится и как дела у «объекта наблюдения». Через сутки он получил приказ прекратить наблюдение и вернуться в Москву. На основании этого приказа местные товарищи оформили ему все необходимые проездные документы, в том числе аттестат на пищевое довольствие, и помогли получить билет в купейный вагон. Дорога заняла больше 2 недель, ещё 3 дня он отчитывался устно и составлял письменный рапорт, а потом узнал, что Крымова переводят на другую работу, а ответственным за обеспечение безопасности и необходимых условий жизни товарища Рябова назначают его.
***
Как только Сергей Петрович вошёл, Кролик, сославшись на неотложные дела, ушёл.
– Здравия желаю, Сергей Петрович.
– И тебе не болеть. Давненько не виделись.
– Да вот, начальство скучать не даёт. Кстати, Виктора Фроловича перевели на другую работу. Теперь я Завхоз. И о Ваших подвигах знаю. А к Вам я по поручению командования. Мне приказано узнать, что Вам известно о параде. Прежде всего, был он или нет.
– Ответить устно или письменно?
– Не уточнялось. Если коротко, то я так запомню, если длинно, то лучше записать.
– Коротко, я знаю только в общих чертах. Утром седьмого ноября была и, скорее всего будет, налётная погода – низкая облачность и снегопад. Парад состоялся в обычное время, сразу после парада войска были отправлены на фронт. У киношников случился конфуз – речь товарища Сталина снимали одной камерой и что-то с ней случилось. Пришлось переснимать в павильоне, когда смонтировали в выпуске новостей, это было заметно. А накануне вечером погода, скорее всего, была лётная, торжественное заседание чего-то там, не помню чего, провели на станции метро Маяковская256.
– Большое спасибо, я побегу докладывать.
Эпилог
Начальник архива ФСБ СССР полковник Рыжов ещё раз осмотрел стоящую перед ним коробку. Это была стандартная картонная коробка, в такие, до сравнительно недавнего времени, упаковывали секретные фонды. Но вместо привычной надписи: «Срок секретности столько-то лет» на ней было написано: «Вскрыть 19 июня 2021 года». Конечно, об этой коробке, стоявшей на полке среди сотен подобных, никто бы не вспомнил. Скорее всего, её бы обнаружили при очередной проверке фондов на возможность рассекречивания. И, почти наверняка, не в этом году – сроки рассекречивания, как правило, были кратны пяти годам и фонды 1955 года, в этом году, вряд ли бы проверили. Хотя… Станислав Васильевич сделал пометку в лежащем на столе ежедневнике, чтобы не забыть в понедельник выяснить, кто, в прошлом году, проверял этот фонд и почему информация о деле с точной датой рассекречивания не была внесена в план работы на этот год.
Несмотря на то, что на коробке была указана конкретная дата, Станислав Васильевич не стал бы, ради неё, выходить на службу в субботу, архивные дела не требуют срочности и точного соблюдения сроков. Но вчера позвонил почти столетий ветеран Комитета Игорь Степанович Меньшов и попросил не затягивать с рассекречиванием этого дела. Отказать столь уважаемому человеку Станислав Васильевич не мог, тем более что генерал Меньшов захотел лично присутствовать при вскрытии коробки и сейчас сидел с другой стороны стола.
Станислав Васильевич взял канцелярский нож, аккуратно разрезал бумажную ленту, которой была заклеена коробка и открыл её.
Описи не было, в секретных делах архива ВЧК-ОГПУ-НКВД-КГБ-ФСБ такое редко, но случалось. Сверху лежало Свидетельство о смерти некоего Рябова Сергея Петровича, умершего 25 января 1955 года и Паспорт захоронения на Преображенском кладбище. Под ними был паспорт в пластиковой обложке. Открыв его, Рыжов, служивший, до поступления в институт на факультет архивного дела, на паспортном контроле в аэропорту Шереметьево, сразу обратил внимание на странный бланк несколько потрёпанного документа. Затем прочитал, что документ был выдан в 2000 году Рябову Сергею Петровичу, родившемуся 26 января 1955 года. Текст в бланк паспорта, как и было положено в то время, был впечатан на печатнике, а вот фотография была ламинирована, что для двухтысячного года было анахронизмом, бывший пограничник знал это точно. Станислав Васильевич вопросительно взглянул на генерала, тот спокойно кивнул головой.
Под паспортом лежал почтовый конверт старого образца без марки. На нём от руки было написано: «Вскрыть 19 июня 2021 года». Что-то в этой надписи показалось Станиславу Васильевичу странным. Присмотревшись повнимательнее, он понял, что текст написан не обычными для 1955-го года чернилами (он ещё раз взглянул на дату опечатывания коробки), а шариковой ручкой. Взяв ножницы, Станислав Васильевич вскрыл конверт. Внутри лежал свёрнутый лист бумаги формата А4. Развернув бумагу, он обнаружил другой, меньший, листок, вложенный внутрь первого. На нём, не слишком разборчивым почерком, было написано:
«Прошу сегодня же передать эту записку Рябовой Ирине Николаевне (девичья фамилия Чуракова), родившейся 16 февраля 1955 года в Москве и проживающей (далее следовал московский адрес, ничего не говорящий Станиславу Васильевичу). Связаться с ней можно по телефону +7 917 (и ещё 7 цифр), WhatsApp’у или по электронной почте (непонятный набор латинских букв и каких-то знаков). Если в изменившейся реальности я женат на другой женщине, пожалуйста, разыщите её и передайте записку ей. Допуская такую возможность, я специально написал её в обезличенной форме. Только, ради Бога, не говорите ей, что, мучаясь над этим письмом, я думал о другой женщине, ей будет неприятно.»
Рыжов посмотрел на Меньшова, тот протянул руку. Взяв записку, генерал одел очки, внимательно её прочитал и вернул полковнику:
– Командование запретило отслеживать судьбу Сергея Петровича Рябова, родившегося 26 января 1955 года. Единственно, что мы знаем – он действительно родился. Но вчера я пробил его
