— Пора настала, а времени у нас — полно. Минимум трое суток. Только что мы отбили попытку штурма. Чуть-чуть показали зубы. Сами понимаете, второй раз без подготовки они не сунутся. У нас есть время наладить отношения.
— Рассчитываете вызвать у меня «стокгольмский синдром»? — Барон с трудом оторвал взгляд от «Узи», лежавшем на столе по правую руку от Максимова.
От автомата ещё шёл непередаваемо возбуждающий горячий запах порохового нагара.
— Для этого вы и многие заложники слишком профессиональны. Садитесь, господин Барон, садитесь. Вы провели сидя на полу столько времени, что, наверняка, подскочило давление.
Израильтян помедлив, опустился в кресло.
— Хорошо, я выполнил вашу просьбу. Почему бы вам не снять маску? Мне трудно разговаривать, не видя вашего лица.
— Если вы увидите моё лицо, мне придётся вас убить.
Израильтянин сморгнул.
— Кстати, вы сейчас точно напротив окна, господин Барон. Если придвинетесь к столу, то снайпер не сможет вас зацепить. Они сейчас злые, как собаки. Пальнут, не подумав, и спишут все на нас.
Израильтян засучил ногами и подкатил на кресле вплотную к столу. Бросил настороженный взгляд на окно. И сместился чуть влево.
— Вот и отлично. — Максимов плеснул виски в стакан. — Я воспользовался вашими запасами, уж извините.
Он придвинул стакан к израильтянину.
Барон, помедлив, взял стакан подрагивающими пальцами. Прозрачно-золотистая жидкость заплескалась о стенки.
— Не стоит извиняться. Шахиду все прощено. И употребление алкоголя, и воровство.
Он не мог считывать реакцию противника по лицу, поэтому не отрывал взгляда от кончиков пальцев Максимова.
«Подыграть или нет? — подумал Максимов. — Нафиг, обойдётся»
Его пальцы, спрятавшиеся в нитяных перчатках, остались неподвижными.
— Вы уже отгадали, почему в качестве контактёра я выбрал именно вас, господин Барон?
— Не дурите мне мозги! Это обычный приём психологического давления.
— Оставляю вас в блаженном неведении. Среди заложников, наверняка, есть люди, нуждающиеся в регулярном приёме лекарств?
— Поразительная забота о смертниках! Просто поразительная… — В голосе израильтянина проскользнули истеричные нотки. Чтобы взять себя в руки, он сконцентрировал внимание на виски. Сделал два крохотных, тягучих глотка.
— Вы, что, хотите, чтобы мы вели себя адекватно статусу террористов? Насиловали женщин, отрезали пальцы мужчинам, каждый час убивали одного заложника, этого вы хотите?
Барон поперхнулся и затряс головой.
— Нет, не хочу. — Он облизнул дряблые губы. — Но отдаю себе отчёт, что умолять вас о снисхождении бессмысленно.
— И никакой нужды нет. Вы вернётесь к своим людям, составите список, кому и что требуется. После этого пройдёте, под конвоем, естественно, по кабинетам и соберёте из столов нужные лекарства.
Барон поставил стакан на стол. Пристально, словно пытаясь разглядеть глаза противника за темными светофильтрами, посмотрел ему в лицо.
— Слово офицера? — спросил он.
«Не дурно, — отметил Максимов. — На краю могилы, а все крутит. Рассчитывает остаться в живых и передаст информацию. Надежды ноль, но я на его месте тоже качал бы информашку до последнего. Чем и занимаюсь, между прочим».
— Господин Барон, в данном случае — это бизнес. Услуга за услугу.
— Хорошо. Что от меня требуется?
— Сейчас я наберу номер, а вы поговорите по телефону.
— Что я должен буду сказать?
— Только то, чему стали свидетелем. Ничего более.
Дверь бесшумно отворилась. Но Барон, словно почувствовал движение, нервно вздрогнул и оглянулся.
Смерил взглядом вошедшего Ибрагима.
Максимов отметил, как на долю секунды расширились зрачки израильтянина, и по лицу скользнула презрительная гримаса.
«Семит семита опознает даже под маской», — не без удовольствия отметил Максимов.
— Это мой помощник. Он запишет ваш разговор на цифровую видеокамеру. Файл мы пошлём в штаб-квартиру «Моссад», в ваш МИД и на телевидение.
Барон громко засопел. Лицо налилось багровой краской.
— Обещаю, никакого показательного насилия. Запись нужна, чтобы создать почву для переговоров. От вас пять часов не было никакой информации. Правительство и родственники, наверняка, уже не знают, что и думать. Вы скажете, что живы и, если хотите, можете перечислить поимённо всех, находящихся в заложниках. Вы их помните, или придётся составить список?
Барон с трудом сглотнул.
— Я помню всех.
— Вот и отлично. Если вас спросят, кто мы, скажите, что мы назвались Армией Махди[85].
— Армия Махди?
Зрачки израильтянина дрогнули влево. Он ещё раз хотел смазать взглядом араба, стоявшего за спиной.
— Вас что-то не устраивает?
— Нет, все в порядке. — Барон пожал плечами. — В конце концов, это ваше дело, как называться.
* * *
Оперативная обстановка
Сайт радиостанции «Эхо Москвы» www.echo.msk.ru
Стенограмма прямого эфира.
Ведущий. Семнадцать часов, пятнадцать минут в Москве. Всем, кто слушает нас на частоте 91.2 FM или находится на нашем сайте www.echo.msk.ru. Мы прерываем передачу для экстренного сообщения.
На наш редакционный телефон позвонил атташе по вопросам культуры посольства Израиля господин Моше Барон, находящийся среди заложников. Мы гарантируем, что это действительно господин Барон. У нас была возможность удостовериться в этом. Моше Барон неоднократно был гостем нашей студии и дружит со многими сотрудниками редакции.
Жизнь заложников для нас важнее параграфов закона. Поэтому мы решили дать разговор с Моше БарОном в прямой эфир.
Моше, друг мой, ты слышишь меня? Ты в прямом эфире.
М. Барон. — Спасибо, Матвей. Я говорю из захваченного террористами посольства Израиля. Только что была предпринята попытка штурма. Но она захлебнулась. Во дворе посольства стоит трейлер. Как говорят террористы, в кузове находятся бочки с химикатами, которые при горении дадут соединение синильной кислоты. Террористы угрожают взорвать фугас при следующей попытке штурма. Пусть те, кто планирует операцию по нашему освобождению, учтут это.
