кажется ли тебе вся эта ситуация подставой?
Его грудь вздымалась и хрипела.
Ренальд говорил спокойно.
Ренальд: А кем же являюсь я, не напомнишь?
Аран рослабленно кинул голову на спинку трона.
Аран: Но ты с нами достаточно чтобы я был готов доверять тебе.
Ренальд: Линк не просит нас просто так верить каждому её слову. Однако того что он считает её достойной, нужной здесь и сейчас для меня достаточно.
Аран успокился достаточно чтобы продолжать слушать.
Я: Ванесса, Грус, можете поднял руку в любой момент и сказать что думаете.
Ванесса не ожидая ни минуты сразу же подняла трепетающую руку.
Ванесса: Зачем я тебе нужна?
Её голос звучал более спокойно но всё ещё далеко до нормального.
Я: Отвечу вопросом на вопрос. Зачем я спас Арана когда мог спастись сам, зачем я дал шанс Ренальду когда мог убить его махом ладони? Зачем я принял Груса, зачем я предложил ему вступить?
Ванесса мотнула головой.
Ванесса: Я не понимаю.
Я: Потому что у людей нет будущего. У детей империи нет будущего. А у той страны в которой будущее существует лишь у тех кто наверху… У Империи не будет щасливого конца.
Моё мысленное лицо похмурело когда воспоминания о горящих городах вспыхнуло в моей памяти.
То что было в моём прошлом и сейчас мало чем связано… У граждан было всё что нужно но соседствоющуе королевство протянуло свои загребущие руки, а параноидальный король… Тема для другого разговора.
Мне не хватит духу признать что в падении родины я сыграл чуть-ли не ключевую роль.
Была бы у этого человека голова на плечах, а не только мёртвая хватка на рукояти…
Х-а-а-ах…
Кого же я пытаюсь оправдать?
Да, я определённо никогда не был героем.
Однако и всемирным злом я себя не смогу назвать.
Герой ты или злодей определяют только те на кого ты работаешь и только у тех кто маринует неделями триумф есть власть короновать героя и изгонять злодеев.
Единственное истино, что в том что в этом мире… Путь к тому чтобы доказать свою правоту, свои идеалы лежит через горы трупов.
А тех кто слишком робок чтобы сражаться некогда не услышат.
Люди не просто так еволюционировали из зверей.
Ванесса: Ты хочешь дать будущее Империи?
Это был вопрос на который я хотел бы ответить да, но только с одним уточнением.
Я: Империи, себе, тебе и всем кто последует за мной.
Аран закрыв глаза покачивал головой про себя поддакивая каждому моему слогу.
Ванесса наконец выдознула полную грудь переживаний и непоняток.
Ванесса: Ренальд, а какой у тебя мотив?
В зале повисла гробовая тишина.
Настолько тихо здесь никогда ещё не было.
По правде говоря я и сам не могу предугадать ход мыслей этого Дворфа.
И здаётся мне я здесь такой не один.
Интересно, задавались ли тогда дворфы таким же вопросом?
Своенравный, мудрый, слабый и сильный одновременно.
Заключённый в этом замке словно в тюрьме готов с уверенностью сказать что это не совсем то чего он желал когда предал свой народ.
Его жажда знаний сродни жажде человека живущего в пустыне.
Неисчерпаема.
Контрастно, Ренальд померк.
Его ладонь сжалась лёжа на столу.
Руны под его кожей светились безконтрольно, однако это отнюдь не было связано с тем что он заготавливал какое-то заклинание.
В одно мгновение, всего за секунду, из-за одного простого вопроса Ренальд впервые на моих глазах ростерялся.
Его нервная система включая мозг контролировали руны даже во сне, но сейчас…
Ренальд: Чего же я хочу…
Аран медленно приоткрыл глаз, искося наблюдая за выражением обеих.
Ренальд посмотрел в бескрайне высокий потолок.
Протянув ладонь к люстре он продолжил.
Ренальд: Когда-то давным давно я сам задался таким вопросом.
Я хочу иметь крылья чтобы взлететь настолько высоко, настолько быстро, настолько…
Голова Ренальда стала немного шататся, а рука постепенно опускалась вниз.
Аран: Ренальд, остановись на секунду и пополни Ману.
Глаза Ренальда розширились словно поглощая своей чернотой всех находящихся в комнате.
Ренальд: Нет, я не договорил.
Я хочу взлететь настолько высоко чтобы доказать себе что способен на это.
Аран с горечью помахал головой влево и вправо, как бы с чем-то нечоглашаясь.
Аран: И что потом? Упадешь ли ты оземь превратившись в лепёшку?
Ренальд: Не важно. То что я считаю важным для себя, является не чем иным как светить так же ярко как звезда и не важно продлится это день или секунду.
Мне важен результат.
Аран закатил глаза, сильнее сжав между собой руки на груди.
Я: Не мне этого говорить, так как я не был там, но пожалуй ты не изменился.
Ренальд посмотрел на меня.
Ренальд: Люди не меняются, только привычки сменяются как рукавицы.
Ванесса видно прониклась словами Ренальда.
Однако, мне было неясно что именно её зацепило. Ведь на самом деле Ренальд нечего по делу и не сказал.
Ванесса: Если вы и вправду делаете это для себя я могу вам верить.
Аран не открывал глаз.
Аран: Потому что если есть выгода для человека то он будет стремится сделать то что говорит?
Ванесса кивнула.
На протяжении всего времени Грус слушал нас не отводя глаз и не отвлекался даже на что-то минорное вроде пыли на носу.
В зале снова стало тихо, однако в моей голове крутился недавно всплывший вопрос.
Аран…
Библиотекарь, експеримент академиков, боевой маг… Если убрать из его биографии часть с магией он впрочем обычный человек пожилого возраста.
Что же он здесь делает?
…
(От автора:… — будет значить что этот диалог элэменталей и Пустоты не дошёл до ушей Линка)
Тсуна: Странно задаваться такими вопросами.
Изабелла упрекнула.
Изабелла: Отнюдь.
Тсуна вщвинтилась.
Тсуна: И почему же?
Изабелла: Потому что он самый странный из всех что здесь сидят.
Он — нормальный.
Тсуна: Что ты имеешь ввиду?
Изабелла:
Линк: Переродился, говорит с богами и Пустотой. Завладел мной и тобой и полагаю не собирается останавливаться.
Тсуна: Допустим Он просо исключение из правил.
Изабелла: Даже так.
Ренальд предатель своего народа что не своими конечно руками но внеся свою лепту убил миллионы себе подобных ради выгоды.
Ванесса избранный Императором паладин, на чье тело нанесены руны.
Тсуна: Но у Аран практически так же.
Изабелла: Да, они очень схожи. Но в её как и в глаза Груса полыхает пламя мести. Однако Аран спокоен и аморфный как вода.
Ты понимаешь о чём я?
Тсуна: Хм… Да, отдалённо. Если связать всё именно так то он действительно странный.
Изабелла: И ведь подумай,
