о том, что он был сезонным рабочим. В карманах у него осталось двадцать с лишним долларов, что исключает попытку ограбления.
Помощник шерифа Флайшер рассказал нашему корреспонденту трогательную подробность. Погибшего сопровождал мальчик лет трех от роду, который, по-видимому, провел ночь возле тела отца. В ожидании дальнейшего расследования ребенка поместили в приют».
Помимо подтверждения того, что мне уже было известно, эта вторая заметка давала понять, что Флайшер умышленно приостановил расследование. Он, конечно, знал, кто погибший, и наверняка заблаговременно выкрал у него удостоверение личности. Наличие денег в кармане ничуть не исключало возможности преднамеренного убийства, которое мог совершить сам Флайшер.
Меня поразило, что оба эти происшествия случились одно за другим с разницей в три-четыре дня. Это, разумеется, могло быть и просто совпадением, но Флайшер, по-видимому, так не считал. Кроме того, очень похоже, что капитан Обри был тем самым помощником шерифа Обри, который занимался расследованием убийства Марка Хэкетта пятнадцать лет назад.
Я застал капитана Обри в гостиной вместе с Торндайком и доктором Конверсом. У Хэкетта никаких серьезных повреждений не обнаружено, объяснил доктор, просто ему довелось пережить довольно серьезное потрясение. Тем не менее доктор категорически возражает, чтобы с его пациента снимали показания, пока он не отдохнет. Агент ФБР и капитан полиции не стали настаивать.
Когда Конверс договорил, я увел его в соседнюю комнату, чтобы никто нас не слышал.
— В чем дело? — раздраженно спросил он.
— Я хочу получить ответ на свой вопрос о Сэнди Себастиан. От чего вы ее лечили прошлым летом?
— Без разрешения пациента я не могу сказать. Мне не позволяет врачебная этика. — Конверс помолчал, а потом его брови полезли вверх. — Это вы уговорили доктора Джеффри позвонить мне вчера?
— Не совсем так. Я задал ему этот же вопрос.
— Не намерен отвечать ни ему, ни вам, — твердо отозвался доктор Конверс. — У девочки и без того куча неприятностей.
— Вот я и стараюсь избавить ее от этих неприятностей.
— Довольно странным манером, не так ли?
Тогда я решил сформулировать вопрос несколько иначе.
— Она что, прошлым летом злоупотребляла наркотиками?
— Я не буду отвечать. — Но по его глазам я понял: «да».
— Психосоматическими средствами?
Любопытство взяло верх над врачебной этикой.
— Почему вы так думаете?
— Я слышал, что она пыталась покончить с собой. Неудачный экскурс с помощью ЛСД иногда может оказаться очень кстати. Вам это отлично известно, доктор, не сомневаюсь.
— Разумеется.
— Может, присядем и поговорим поподробнее?
— Нет, сэр, ни в коем случае. Я не имею права обсуждать личные дела моих пациентов.
— Личные дела Сэнди теперь стали достоянием гласности. И не забывайте, что я на ее стороне.
Конверс покачал головой.
— Прошу извинения, но мне пора в больницу на обход.
— Как себя чувствует Лупе?
— Поправляется.
— А Лупе злоупотребляет наркотиками?
— Откуда мне знать?
Резко повернувшись, Конверс вышел.
В гостиной меня ждал капитан Обри. Торндайк пересказал ему все, что услышал от меня, но у Обри было ко мне еще несколько вопросов.
— Вы ведь имели отношение к этому делу почти с первого дня, — сказал он. — С чего, по-вашему, все это началось?
— Началось это в тот день, когда Дэйви Спеннер познакомился с Сэнди Себастиан. Они оба чувствовали себя обиженными и испытывали неприязнь к своим семьям.
— Про Спеннера я кое-что слышал. Он человек психически неуравновешенный и состоит на учете. Ему не следовало гулять на свободе. — Его серые глаза смотрели холодно. — К счастью, долго гулять ему не удастся. Я связался с Родео Сити. Они нашли «дарт» дочери Себастиана. Машина сидела по брюхо в грязи к северу от ранчо. Полиция округа Санта-Тереса рассчитывает не позже чем сегодня взять Спеннера.
— И что потом?
— Это их забота. — Фраза Обри показалась мне странной, ее можно было понять по-разному. — Его обвиняют в убийстве без смягчающих вину обстоятельств, поэтому судьба его решена. Что же касается девочки, то тут вопрос более сложный. Прежде всего она несовершеннолетняя и никаких правонарушений за ней не числится. Кроме того, на ее счастье, она удрала от Спеннера до того, как он убил Флайшера.
— Сэнди — не преступница. Как только она увидела, что дело принимает серьезный оборот, она сбежала.
— Вам ведь, кажется, удалось с ней беседовать? Интересно, какой бес вселяется в такую девчонку? — Обри был искренне обеспокоен. — Моей дочери тоже шестнадцать лет. Хорошая девочка, но и эта была неплохой. Где у меня гарантия, что и моя собственная дочь в один прекрасный день не надумает разбить человеку голову?
— Мне кажется, Сэнди затаила обиду на Лупе. С то-го-то, вероятно, все и пошло.
— А в чем дело?
— Пока у меня нет доказательств, капитан, я лучше помолчу.
Он наклонился ко мне, лицо у него стало красным, наверное, он думал про собственную дочь.
— Он принуждал ее к сожительству?
— Мне об этом ничего не известно. Но каковы бы ни были их отношения, все это в скором времени прояснится. Люди из отдела по надзору за условно осужденными уж постараются прояснить все детали.
Обри недовольно взглянул на меня и направился к выходу.
— Я хотел поговорить с вами еще кое о чем, — остановил я его. — Пойдемте к вашей машине. Там нас никто не услышит.
Он пожал плечами. Мы вышли из дома. Обри сел за руль, я устроился рядом.
— Вы тот самый Обри, что когда-то служил в полиции Малибу?
— Да. Поэтому-то мне и поручили нынешнее дело.
— Я слышал, что это уже не первое серьезное преступление в семье Хэкеттов?
— Совершенно верно. Мистера Марка Хэкетта застрелили на пляже.
— Удалось ли вам хотя бы собрать сведения об убийце?
— Нет. Такие случаи, когда преступнику удается мгновенно скрыться, расследовать нелегко, — виновато признался Обри. — Вся беда в том, что мы не могли найти ничего общего между грабителем и жертвой.
— Разве причиной убийства послужило ограбление?
— По всей вероятности. У Хэкетта пропал бумажник, а он имел обыкновение носить при себе много денег. Что оказалось, как видите, большой глупостью. На берегу у него был коттедж, где он любил проводить вечера. Вот его и поймали на этой привычке, сумев сорвать немалый куш.
— Кого-нибудь арестовали?
— Мы задержали с десяток подозрительных лиц. Но никого из них обвинить в преступлении не сумели.
— Вы кого-нибудь из них помните?
— Через столько лет? Нет, конечно.
— Я назову вам одного человека. Джаспер Блевинс.
— Нет, не помню, — покачал он головой. — А кто такой этот Джаспер Блевинс?
— Отец Дэйви Спеннера. Если верить старой газете, выходившей в Санта-Тересе, он попал под поезд возле Родео Сити через три дня после убийства Марка Хэкетта.
— И что же?
— Интересное
