казнохранилище, а скотолюбие — корыстолюбие[822]. Золото как менее архаичный эквивалент богатства связывало Волоса с солнцем, поскольку золото было одним из солярных символов. Волос в обличье его перерожденцев Волха, выступавшего как «лютый зверь коркодил» в реке Волхов, самим именем связанный с Волосом, и Вольга, рожденный от змея и принимавший облик «рыбы-щуки» (морда щуки, вообще говоря, очень схожа с мордой крокодила), были владыками подводного мира. Великий Полоз — хранитель золота — одного из известных символов солнца, который мог ходить и по земле, и под землей, был владыкой подземного, иначе загробного мира, в котором «свет не такой как от солнышка, а другой…».
Таким образом, Волос рассматривался в древнерусском мировоззрении как всемогущий владыка, объединивший под своей властью три сферы: подземно-подводный, т. е. потусторонний мир, мир живой и плодоносящей природы и небесный мир божественного солнца. Кроме того он считался особым покровителем производственной деятельности человека и хранителем богатства.
Но не менее могущественным божеством был и Перун. Кроме того, как бог-громовержец он мог выступать и в образе всадника на коне или управляющего колесницей, т. е. можно считать, что конь был и его спутником. Наделялся Перун и змеиной природой.
Соответственно, и хтонические образы змея — дракона Перуна, и змея — «коркодила» Волоса играли в духовной жизни древнерусского общества важную роль. При этом особенно на Новгородчине эти образы выступали как положительное, охранительное начало: змеиные головы украшали ручки ковшей и сосудов для воды (предметов, носивших ритуальный характер), кровли домов и ритуальные жезлы, т. е. символизировали изображение важного божества-оберега[823]. Ученым сложно бывает определить, кто из этих изображений кто, чаще всего змееобразные головы определяют как головы драконов и соотносят эти обереги только с Перуном. Хотя некоторые из них с большей вероятностью имеют отношение к Волосу.
Например, на новгородских гуслях, найденных при археологических раскопках, изображена морда животного, которую археологи тоже сочли похожей на морду дракона, кусающего свой хвост[824]. Однако именно Велесовым внуком назван эпический гусляр вещий Боян, соловей старого времени, который вещие персты на живые струны воскладаше — этот образ из «Слова о полку Игореве» естественно связывает изображение драконообразного существа на новгородских гуслях с древнейшим божеством русов Волосом/Велесом. А образ вещего Бояна, который вещими же перстами вызывает песнь о минувшем, сохраненную былинами своего времени, т. е. в устной традиции, вновь наводит на сравнение с ведийскими риши, по определению Елизаренковой, провидцами, бывшими носителями вещего знания, непосредственно открытого им богами, певцами и поэтами, создававшими гимны PB и хранившими их в своих семьях, передавая устно из поколения в поколение, мудрецами, воспринимавшимися как посредники между богами и людьми[825]. И это сравнение помогает окончательно определиться с тем, жрецом какого божества был князь Олег. Данное ему прозвание «Вещий» соединяет князя Олега с хранителем древнего знания вещим Бояном, «родословие» которого эпическая традиция совершенно определенно возводит к Волосу/Велесу. Параллель с ведийскими риши проясняет и название Бояна Велесовым внуком: вещее знание хранилось в родах жрецов, в русской традиции называвшимися волхвами, происхождением связывавшимися и с княжеским родом.
Совпадение названия волхвов как жреческого титула с именами перерожденцев Волоса/Волха и Вольги есть дополнительный аргумент в пользу того, что в рамках культа Волоса сложилось собственное жречество. Наличие собственного жречества у того или иного культа в древности — факт нередкий. Во многих вариантах «Сказания» написание имени сына князя Словена идет часто с маленькой буквы, как «волхв», т. е. не как имя собственное, а как указатель жреческого статуса. Но титулы нередко становились именами собственными или наоборот, имена собственные некоторых правителей закреплялись как титулы. «Сказание» сохранило, вероятно, тот момент, когда титул «волхв» как название жрецов Волоса стал в древнерусской традиции закрепляться как антропоним, который впоследствии в былинах для отличия от жреческого титула зазвучал как Волх. Фактором, содействовавшим формированию родов служителей культа волхвов, послужила приписываемая Волосу способность принимать и человеческий облик, и облик разных животных. Перерожденцы божества Волоса — боголюди.
Ничего подобного не просматривается в культе Перуна. Народная мифологическая традиция сохранила лишь фантастический, звериный облик божества. Хотя исследовательница культа Перуна Е. Б. Грузнова не исключает и антропоморфность Перуна, учитывая летописные сведения о его идолах (голова сребряна, ус злат)[826]. Но возможно, что установление идола Перуна было данью сравнительно поздней традиции. Неясно также, сложилось ли вокруг культа Перуна особое жречество.
На основе вышеизложенного вполне можно сделать вывод о том, что предел пребыванию князя Олега Вещего в земной юдоли положили посланцы его бога, скрытого под прозванием Волоса, «воля» которого была символически засвидетельствована такими сакральными атрибутами как конский череп и змея, воспринимавшимися проводники в потусторонний мир. Прозвание «Вещий» — это знак, который оставила нам народная традиция для понимания личности князя Олега, и этот знак не так сложно растолковать: князь Олег — правитель с жреческим статусом или князь и жрец в одном лице. Собственно, в ПВЛ так об этом и говорится: «И прозваша Олга — въщий: бяху бо людье погани и невъигласи» — «И прозвали Олега Вещим, так как были люди язычниками и непросвещенными».
Но был и другой знак, сохраненный летописцами как свидетельство о древнейшей сакральной традиции, служителем которой был князь Олег Вещий.
— «И бысть всѣх лѣт княжения его 33, — завершается летописный рассказ о жизни и правлении князя Олега». В этой завершающей фразе закамуфлирована важная информация, поскольку число «3» — самое сакральное в индоевропейской традиции, и его присутствие в архаичных текстах ариев и русов служило отметкой присутствия данной древнейшей сакральной традиции, намеком на то, что все изложение шло под знаком этой традиции, как крестное знамение символизировало охранительное присутствие христианской традиции.
Французский ученый Ж. Дюмензиль называл трехчастной идеологией или теологической доктриной трех функций всю европейскую систему взглядов, начиная от ее истоков. Ее основное зерно, согласно наблюдениям Дюмензиля, это — трехфункциональность группы богов, обнаруживаемая в представлениях европейцев от ведийских индийцев и иранцев до древних римлян. В триадную группу организовывалась группа верховных божеств, т. е. божеств, обладавших наивысшей сакральной властью (Митра-Варуна, Индра, двое Натьев-Ашвинов). Тип трехвалентного божества представлял собой Агни, объединявший три сферы вселенной или «трижды рожденный»: на небе (солнце), на земле и в воде[827]. Трезубец или тришула («три копья») являлся одним из атрибутов Шивы и означал его тройственную природу: творца, хранителя Вселенной и
