наполнив воздух цветом и звуком. — Купилась, Айви!Смотри,
она даже не догадывалась!
Я в полном ошалении стала подбирать пакеты. На диване сиделиДэвид, Кизли и Кери, Айви стояла возле дальнего выключателя. Все улыбались, нои правда ведь, как сказал Дженкс, я «купилась».
Других вампиров, кроме Айви, здесь не было, и единственныйнапиток, который я видела — это были три двухлитровые банки газировки накофейном столе. А запах вампиров, сигарет и пролитого пива шел от потертогобильярдного стола, стоящего теперь у стены святилища. Когда я уходила, его тамне было. И сейчас при виде этого стола у меня горло перехватило — стол когда-топринадлежал Кисте ну.
— Но у меня день рождения был в прошлом месяце, —сказала я, все еще сбитая с толку.
Вперед вышла Кери. У нее на голове был бумажный колпак, нона ней даже он выглядел пристойно, против всяких ожиданий.
— Мы не забыли, — сказала она, обняв меня. —Нас отвлекли. С днем рождения, Рэйчел.
Я честно не знала, что сказать. Кизли тоже был в бумажнойшляпе, а когда увидел, что я на него смотрю, снял ее. Но пикси остались вшляпах, мечась вокруг как угорелые.
Я взглянула на бильярдный стол, и на глаза навернулисьслезы. Потом я посмотрела на окружающие меня лица. Под этими улыбками читаласьмольба ко мне, почти отчаянная мольба притвориться, будто все нормально. Будтожизнь снова такова, какой она должна быть. Будто я не потеряла здоровенныйкусок себя самой. И что того, кто должен был бы здесь быть и никогда уже небудет, я не теряла.
Что ж, я улыбнулась.
— Ух ты! — сказала я, подходя взять мороженое,которое Айви подобрала с пола. — Класс! Ребята, вы меня отличнокупили. — Отпустив пакеты на диван, я сняла куртку. — Правда не могуповерить. Спасибо, ребята!
Кери стиснула мне руку выше локтя, и тут же ахнула.
— Я забыла пирог! — воскликнула она, широко раскрывзеленые глаза. — На столе оставила!
— Еще и пирог? — сказала я и вздрогнула, когда Дженксщелкнул выключателем, и стереосистема рявкнула «Личный Иисус» Мэрилина Мэнсона,пока Дженкс не прикрутил ее поспешно. Наверное, Кери испекла пирог, потому чтопредыдущий я выбросила. Не могла я его есть, пока Кистен лежал в морге, да исейчас, когда он кремирован, а пепел в комнате у Айви, мои чувства неизменились. Но сегодня здесь были мои друзья, и я поняла, что пирог Керипридется есть, чтобы не задеть ее чувства.
Дженкс отлетел ко мне, шуганув детей от газировки.
— Черт побери, еще и пирог! — сказал он жизнерадостно,потому что Кери расстроилась из-за своей оплошности. — Да что ж за деньрождения без пирога? Я тебе помогу, Кери.
Эльфийка покачала головой,
— Ты оставайся, — сказала она уже на полпути кдвери. — Там тебе делать нечего, я за ним схожу и сейчас жевернусь. — Она резко остановилась, повернула назад, сияя и улыбаясь: —На, — сказала она, снимая с себя колпак и надевая на меня. — Носи.
Айви хихикнула, я подняла руку потрогать шляпу.
— Спасибо, — сказала я, ругая себя за страх задетьее чувства. Ага, класс. Буду есть пирог в этой дурацкой шляпе. Не дай бог, укого-нибудь фотоаппарат найдется.
Темные артритные пальцы Кизли собрали ручки холщовых мешковс моими покупками.
— Я разберу, ты развлекайся, — сказал он, поднимаяих с дивана. Неуверенно повернулся, склонил прямой когда-то стан, чтобы поцеловатьменя в щеку отцовским поцелуем. — С днем рождения, Рэйчел. Ты потрясающаядевушка, и твой отец то бой бы гордился.
Если они так хотели меня развеселить, то очень неудачныйвыбрали способ.
— Спасибо, — ответила я, чувствуя ком в горле. Иобернулась, ища, чем бы заняться.
Айви смотрела, как Дженкс раздает детям газировку впластиковых заглушках, которыми в сборной мебели закрывают отверстия. Дэвидперехватил мой взгляд и направился ко мне. Из-под синих джинсов виднелисьпоношенные коричневые ботинки, и он остановился передо мной неуверенно. Я невидела его с той ночи, как лежала на полу под транквилизатором, а он говорилМиниасу, что имеет законное право принимать за меня решения. Дэвид, как и Кери,спас мне жизнь.
— С днем рождения, — сказал он, явно желаядобавить еще что-то.
Черт побери» одного рукопожатия здесь мало, и я, чувствуя,как меня согревает волна благодарности, притянула его поближе и обняла. Руки,твердые и настоящие. Уютно в таких руках. Сложный запах вервольфа наполнил мненоздри, и я закрыла глаза и ощутила тяжесть в груди, отметив разницу между егообъятиями и объятиями Кистена. Никогда больше мне не обнять Кистена.
Я стиснула зубы и твердо решила не плакать. Я не хочуговорить о Кистене. Я хочу притвориться, что все нормально. Но что-то надо былосказать. Нельзя, чтобы Дэвид счел меня неблагодарной после всего, что онсделал.
— Спасибо, — сказала я ему в рубашку. — Ты мнежизнь спас.
— Это была честь для меня.
Голос его прямо из груди зарокотал во мне, и его объятиестало уверенней, когда он понял, что сила моих эмоций связана с благодарностью.
— Мне жаль Бретта, — сказала я несчастным голосом, и онприжал меня крепче.
— И мне тоже, — сказал он, и в голосе его было горе отпотери не только сотоварища-вервольфа, но и возможного друга. — Я хочу егопосмертно сделать членом нашей стаи.
— Я была бы рада, — ответила я, чувствуя, какперехватывает горло. Дэвид сжал мне руку выше локтя и отпустил меня.
Я посмотрела ему в глаза и удивилась вспышке там страха. Этобыло проклятие — оно боялось меня, и только альфовская уверенность в себеДэвида держала его на цепи. Любой другой не заметил бы этого мимолетногопроблеска глубинного ужаса, но я знала эту штуку изнутри, из своих мыслей.Знала, что это. Оно было опасно.
— Дэвид…
— Не надо, — сказал он, и темные глаза пристальнопосмотрели на меня, предупреждая дальнейшие мои слова. — Я поступилправильно. Я обратил пять женщин, и трех из них это убило. Пока это проклятиесидит во мне, я могу помочь Серене и Капли. — Гнев его прошел, и Дэвидушел в воспоминания. — И не так все плохо, — закончил он сбеспомощным жестом. — Я себя ощущаю правильно. Целостно. Как будто я такими должен быть.
— Да, Дэвид, но…
Он уверенно мотнул головой:
— У меня все под контролем. Проклятие — оно как сам дьявол.Я его ощущаю в себе и должен взвешивать свои мысли, оценивая, мои они или его,но оно снова счастливо возможностью бегать, и мне есть чем ему пригрозить. Онознает, что, если разозлит меня, я приду к тебе и ты его вытащишь и посадишь вкостяную тюрьму.
— Это так, — сказала я, вспомнив страх в его глазах отодного лишь моего прикосновения. — Дэвид, это так опасно. Давай я его вынуиз тебя. Все думают, что фокус уничтожен. Мы его спрячем…
