ибо ложь противоречит складу её удивительного сознания и души.
Элан и Лесавесима так и не могли простить себе те минуты, на залитом кровью острове, когда их ошеломлённые страшными открытиями разумы метались между выбором. На одной чаше весов лежала судьба эволэков, их многовековая история. Стоит только людям узнать правду, и перебьют всех, их, кицунэ, сирин, всех, ибо они все — новая волна. На другой чаше, судьба миллионов людей, что падут под ударами полчищ захватчиков.
В испуге стучали сердца, а в головах крутилась полная горького осознания мысль: мы всегда ставим план вне зависимости от собственных жизней. Что толку в раскаяниях, в признании, если уже всё готово, если уже спущен курок? И они выбрали…
* * *
Кицунэ уже успокоился, приняв непростую, даже страшную правду такой, какая она есть. Сомнений не было: всё это придумали они, новая волна, придумали кровавый кошмар для всей цивилизации, что бы избежать, быть может, ещё большего кошмара. Но сердце всё равно неровно билось от мысли о том, сколько горя принесёт миллионам семей их гениальный (Злодейский? Единственно возможный? Неизбежный?) план коренной ломки магистрального направления развития человечества.
На простой деревянный стол затерянного на бескрайних лесных просторах дома, с грохотом опустилась бутылка невероятного дорого угощения.
— Шеридан, какой Вы и любите.
Вакон на ощупь, осторожно, взял стоящее чуть дешевле автомобиля сокровище в свои иссушенные жестоким временем руки, и криво усмехнулся:
— Вся история человека сошлась на проигранной в споре бутылке. Какая вульгарность.
Элан хмуро глянул на самозваного пророка. Самозваный, или нет, а спор выиграл именно он, не забыл зрелый мужчина, как безусым стажёром сцепился в горячей дискуссии со старым эволэком, не забыл, как ударили они по рукам, так и не придя к единому мнению, оставшись каждый при своих мыслях и надеждах.
— И какая банальность, — согласился Лис с собеседником.
Хозяин дома разлил дорогой напиток в два совсем не уместных для подобного случая гранённых стакана, и замялся, не решаясь произнести тост, за которым ужас, уже охвативший множество населённых планет. Пошла цепная реакция, бесчисленные стаи молотоголовых серых хищников захлестнули приливными волнами целые континенты, заставляя людей отчаянно драться за собственные жизни, или бежать в страхе.
— Сколько планет уже атаковано? — Спросил старик.
— Уже четыре, естественно, в соответствии с количеством проложенных к ним Аномалий.
— Вы хорошо отработали легенду? — Вакон хотел лично убедиться, что всё сделано как надо, что глупая случайность не поставит под удар их касту, даже уже не касту, а расу.
— Да, — подтвердил Иригойкойя, — Я смотрел передачи, в которых Императрица объясняла суть своего неожиданного визита в ИБиС, смерть адмиралов, разъясняла предоставленные фотографии в нужном ключе. Скоро вернутся из погружения команды эволэков, посланные на Эфирную Новую Россию, и выдадут вложенный в Матрицы ответ. Всё хорошо.
Сухое бородатое лицо едва заметно кивнуло:
— У людей не останется выбора. Со временем придётся принять законы, запрещающие рожать обычных людей, да и родители не захотят своим детям такой судьбы, жить в страхе, в ожидании смерти в зубах хищников. Им придётся воспитывать приёмных детей новой волны, способных жить бок о бок с чудовищами, расправляться с ними, если нужно. Это единственная дорога.
Стакан потянулся к гостю, и они чокнулись, минуту помолчали, наслаждаясь вкусами и ароматами редкого напитка.
— Это займёт много времени, — предупредил Лис, — Даже мои внуки едва ли увидят итог задуманного. Но аморфное облако будущего новой цивилизации они успеют заметить, это точно.
Вакон налил ещё, и произнёс простой тост:
— За будущее. Оно точно будет лучше, чем настоящее, хотя, конечно, не для всех.
Они помолчали снова, но старец задал ещё один важный вопрос:
— Твои соратницы, да и ты сам… вы много знаете, слишком много…
Лис согласно кивнул, даже не задаваясь мыслью, что собеседник слеп:
— Мы сотрём всё важное, забудем. Это обязательно.
Вакон улыбнулся, довольный обещанием:
— Семью нашёл?
Кицунэ даже не удивился потаённому знанию пророка, и просто ответил:
— Да, нашёл.
Старик ещё немного помолчал, уставившись невидящими глазами на жаркий огонь в печи, слушая треск пламени, и шорох перьев дремлющей у огня Лесавесимы:
— Это хорошо…
* * *
Поезд замедлял неторопливый бег — в черте города, естественно, никто не разрешил бы экспрессу мчаться на всех парах, обгоняя даже лёгкие самолёты, что кружили в небе едва видимыми стрекозами, сверкая бликами кабин.
Вполне обычный состав, только в специально выделенном вагоне ехали солдаты, обязательное сопровождение. Сколько бы ни говорили высокие должностные лица об отсутствии пришельцев на двух континентах из трёх, а многие военные приготовления не отменяли до сих пор. Хоть и остановилось вторжение у перешейка Кумалова много месяцев назад, а люди жили в тревожном ожидании грозных событий. Столица, как и раньше, походила на осаждённый лагерь, непривычно наполненная вооружёнными мужчинами даже сейчас, в светлый и морозный день, в дыхании которого уже чувствовалось приближение скорой весны.
В купе нервно отсчитывали минуты до остановки сирина и кицунэ, сразу четверо. Элан и Афалия с напряжением ждали встречи с роднёй: Лис позвонил в Белоград, и попросил всех собраться к моменту прибытия поезда, и подготовиться к грандиозному сюрпризу. Сюрприз, Иния, Кален, их мама, все живые и здоровые, оставившие за спиной долгое путешествие сначала через море, потом на вертолёте с Нечаевым в ИБиС, с интересом вертели головами, особенно дети, видевшие большой город до этого только на картинках.
Они не отлипали от стекла, с замиранием сердца глядя на пики небоскрёбов, широкие шоссе и развязки мостов, заполненные машинами. Зрелище человеческого муравейника завораживало их настолько, что Афалия едва сдержалась, хотела одёрнуть детей, чтобы те уделили внимание отцу и приготовились к встрече с дедушками, бабушками и прадедом, но Элан её только прижал сильнее к себе: пусть смотрят, не всё сразу.
Первая встреча после долгого расставания вышла эмоциональной: пламневласая кицунэ, как могла, воспитывала детей, напоминая им о трудностях и опасности, с которыми рука об руку живёт их отец, даже не зная, что его семья жива. Он сражался за их будущее, расставляя, медленно и осторожно, как и положено хитрому и терпеливому Лису, ловушку негодяям, из которой поверившим в безнаказанность адмиралам ни за что не вырваться. Она старалась привить сыну и дочери уважение к Элану, и те с малых лет впитали непростые правила взрослой жизни и борьбы: иногда жестокая необходимость заставляет родителей совершать странные поступки, даже забыть о том, что одновременно далеко и близко, на краю света, на тихом безлюдном острове, растут родные дети. Всё только ради их блага и
