— Да, но мне ради этого придется стать твоим братом, — с отвращением сказал Нгангата.
Перкар изумленно поднял на него глаза: после всех этих лет такого он от друга не ожидал. Но тут он заметил, что полукровка с трудом сдерживает смех, и когда тот наконец фыркнул, понял, что на самом деле все в порядке. Его предложение принято.
— Разве тут не красиво? — спросил Перкар, обводя рукой раскинувшуюся перед ними долину. Хизи сначала подумала, что вопрос этот — риторический, но тут юноша повернулся к ней с сияющими глазами, ожидая ответа.
— Красиво, — согласилась она. Это действительно было так: раскинувшийся перед ними простор заставлял замирать сердце — не от благоговения, как некоторые места, которые она видела в Балате; долина была свежа и гостеприимна со своими каменистыми лужайками и качающимся под слетающим с окрестных гор ветром кустарником. Но в глазах Перкара, понимала Хизи, эта земля обладает еще и особой красотой; столь же полно оценить достоинства будущих пастбищ, как и многое другое, она не могла.
— Вот здесь я построю свою дамакуту, — заявил Перкар, показывая на невысокий холм, — а вон там будет первое пастбище. — Он взглянул на ровную лужайку, по которой извивался ручей.
— Это, наверное, разумно, — ответила Хизи, — хотя я ничего не смыслю в пастбищах.
Перкар снова взглянул на Хизи, и она удивилась промелькнувшему в его глазах выражению. Оно было очень похоже на страх.
— Пойдем пройдемся немного, — позвал ее юноша, спешиваясь.
Хизи смотрела, как он привязывает коня к дереву, потом неохотно соскользнула с Чернушки на землю.
— А куда исчезли Тзэм с Нгангатой? — спросила она. — Они же только что были тут.
— Они… э-э… отправились осматривать собственные наделы, ниже по долине, — заикаясь, ответил Перкар — и покраснел.
— А-а. — Почему-то Хизи испытала странное чувство — будто падает с высоты. — А куда идем мы?
— Просто гуляем, — ответил Перкар. — И нам нужно кое-что обсудить.
Судя по его тону, это было что-то серьезное, и комок в животе Хизи стал еще тяжелее. Ради обсуждения чего нужно было тащить ее за четыре дня пути от дамакуты его отца? Хизи раздражало, что Перкар снова что-то держит от нее в секрете. Например, он скрыл от нее, что предложил Тзэму землю. Хизи пришлось выпытывать эту новость у своего старого слуги. Во время поездки Перкар почти не разговаривал с Хизи, словно собственная скрытность стала кляпом у него во рту. Это качество Перкара Хизи хорошо знала и от всей души ненавидела — хотя молчаливость юноши была для нее привычна и даже иногда приятна. И теперь, когда наконец он собирался что-то ей открыть, Хизи была почти испугана. Неужели она боится искренности Перкара больше, чем уклончивости?
— Благодаря тебе Тзэм ужасно счастлив, — проговорила Хизи, чтобы сказать хоть что-нибудь и тем отсрочить признание Перкара.
— Это хорошо, — ответил тот. — Тзэм заслужил счастье.
— Конечно. — Так почему же Хизи Перкар казался вором, похитившим у нее старого друга?
— Сам ты тоже сделался счастливым, — продолжала она. — Я никогда еще не видела тебя таким.
— Каким?
— Я же говорю — счастливым. Возбужденным. Ты не можешь говорить ни о чем, кроме своей новой земли и будущей дамакуты. Я рада, что ты наконец решил отправиться сюда. И семья твоя тоже очень довольна. Только почему… — Хизи запнулась, внезапно забыв, что хотела сказать.
— Продолжай, — поторопил ее Перкар. Они вошли в лес, и теперь он повернулся к Хизи лицом и взглянул в глаза, ласково, но почему-то неуверенно.
— Почему так далеко? Нгангата говорит, что это самый дальний угол новых земель. Ближайшие соседи более чем в дне пути отсюда.
Перкар пожал плечами:
— Это ненадолго. Здешние земли скоро заполнятся поселенцами.
— Это не ответ на мой вопрос.
— Правда заключается в том, — вздохнул Перкар, — что я больше не чувствую себя своим среди соплеменников. А Тзэм и Нгангата… — Голос его совсем стих.
— Тоже никогда не будут чувствовать себя как дома среди них? Ты это хочешь сказать?
— Да, — признался Перкар. — Но здесь мы можем все быть у себя дома. Все мы.
— Ты, Тзэм и Нгангата, имеешь ты в виду, — ответила Хизи, тщательно подбирая слова, чтобы дать ему понять, о чем именно он не упомянул.
Плечи Перкара поникли, и хотя губы его шевельнулись, он не издал ни звука. В явной растерянности он наклонился к Хизи, словно хотел свой ответ прошептать ей на ухо.
Вместо этого он ее поцеловал. Сейчас Хизи никак такого не ожидала. Год назад, может быть, но не сейчас. Никогда-то он ничего не может сделать правильно…
Но поцелуй почему-то стал казаться совершенно правильным — после того, как прошел первый момент паники. Поцелуй был нежным и теплым, и когда Перкар отстранился, Хизи, к своему изумлению, почувствовала разочарование.
— Я… э-э… давно хотел тебя поцеловать, — признался Перкар.
— Тогда почему же ты ждал до сих пор? — не смогла удержаться от горького вопроса Хизи.
В глазах Перкара отразилось удивление и досада.
— Я не думал…
— Ну конечно. Ты не думал. — Хизи почувствовала, как в ней закипает гнев. — Ты не думал, что пока твоя мать старается выдать меня замуж за какого-то пастуха, которого я в глаза не видела, а все вокруг обсуждают твою свадьбу с коровьей принцессой, и Тзэм… — Хизи задохнулась, закусила губу, но все-таки продолжала: — Ты даже не подумал дать мне хоть намек на то, что ты думаешь и чувствуешь, — за целый год. — Хизи захлопнула рот, чувствуя, что и так уже сказала слишком много.
Перкар смотрел себе под ноги.
— Прости меня, — прошептал он. — Мне казалось, все и так ясно.
— Единственное, что мне ясно, — это что никто из твоих родственников не хотел бы видеть нас вместе.
— Но я же только что тебя поцеловал!
— Это может означать много разных вещей.
— И ты тоже меня поцеловала.
— И это тоже может означать много разных вещей. — Однако голос Хизи дрогнул, потому что Перкар снова придвинулся к ней.
— Для меня это значит одно, — прошептал он очень тихо, — что я тебя люблю.
Хизи собиралась саркастически ответить на его признание, сказать, что уже слишком поздно, — чтобы отомстить ему хоть немножко.
Но сказала она только «ох…».
Перкар развел руками.
— Вот и еще одна причина для того, чтобы забраться так далеко. Я люблю своих родителей, но не потерплю их попыток женить меня, а тебя выдать замуж. Самое главное, что я понял за прошедшие годы, — это что драгоценным бывает только то Пираку, которое ты сам нашел. И вопреки всему мне повезло: я нашел тебя. Это единственное, за что я благодарен Изменчивому.
