Древнее название Далекарлии, или ландгауптманнства Стура Коппарберг, словом, «Большая медная гора» — указывает, что приготовление железа из туземной руды не было вовсе не известно в древности. Всего менее однако ж можно воображать себе разработку железных рудников в то время, когда механические работы были мало известны и химия принадлежала к числу незнакомых наук. Зато болотная руда добывалась легко. Она встречается везде на Севере под названием: Мот в Далекарлии, Огке или Waerke в Херьедалене и Ямталанде. Для приготовления из нее металла нужны были только руки да немного труда.
Слабым дуновением мехов в небольших печах, или ямах, сложенных из камня и глины, она могла переливаться в небольшие плитки, известные под именем болотного железа. Этот простой способ приготовления, употребляемый в верхней Далекарлии и других отдаленных местах, под именем «болотной» работы и языческого производства, без сомнения, составлял горное дело, которым занимались во времена язычества.
Искусство приготовлять болотное железо легко могло привести к добыванию стали. Стальные горы упоминаются в Швеции незадолго до введения там христианства. Для объяснения того один знаток горного дела говорит следующее: «Известно, что грубое железо через переплавку в горниле слесаря может обратиться в кузнечное и даже в сталь; некоторые руды, и при особенном устройстве печей и измененном способе плавления, даже грубое железо в переплавке, могут доставить хорошее полосовое железо и даже сталь; отсюда видно, почему сталь могла считаться туземным произведением страны в конце языческого периода и почему стальные горы попали в Государственное уложени 1303 года».
Северное сказание о подземных, чернее смолы, декельфах и карликах, живших в камнях и горах и приготовлявших прекрасные оружия, указывает на каких-нибудь горцев, промышлявших приготовлением грубою железа и очевидно. искусных в кузнечном деле. Также сказание об искусных асах, как они разводили очаги, делали наковальни, ковали молоты, щипцы и разные другие орудия, указывает на древнее, еще в доисторическое время известное, знание металлического производства. Саги часто рассказывают об кусных кузнецах. Были также мастера золотых и серебряных дел.
Два таких мастера, находившихся при дворе Сигрид Гордой, были очень опытны в этом ремесле: взяв большое кольцо, подаренное королеве Олафом Трюггвасоном, они могли заключить по его весу, что оно фальшивое. Она была матерью шведского короля, Олафа Скетконунга. Олаф Трюггвасон сватал ее и получил ее согласие. Потом он послал ей большое золотое кольцо, прежде висевшее на дверях языческого храма в Хладире и снятое королем, когда храм, по его приказанию, стали ломать. Все хвалили прекрасный подарок, считали его драгоценным украшением, а королева была в восторге. Там находились два мастера золотых дел. Чтобы все могли любоваться кольцом, оно цереходило от одного к другому. Эти мастера взвесили его в руке, пошептались друг с другом, однако ж не сказали ни слова в похвалу кольца. Королева подозвала их и спросила: отчего такое пренебрежение к королевскому подарку? Не нашли ли они какой-нибудь фальши в нем? Они отвечали, что кольцо с подлогом, разломили его и нашли медь. Сигд рассердилась: она говорила, что Олаф, пожалуй, обманет ее и в чем-нибудь другом, если успеет. На зтот раз их размолвка кончилась миром; но когда Олаф потребовал от невесты, чтобы она крестилась, женитьба расстроилась.
И в Исландии были кузнецы, умевшие очищать серебро и приготовлять из него разные вещи; в Норвегии один молодой человек, по имени Кале, за такое мастерство прозван был Серебряным Кале.
По украшениям, очень хорошей работы, оружию к другим вещам, находимым в родовых курганах, можно судить, что скандинавы были искусны в металлических изделиях. Многие места в сагах говорят также об их мастерстве в резной работе на дереве. Олаф, сын Хаскульда, за страсть к щегольству прозванный Павлином (Раа), начальник в Даларне, в Исландии, в X веке построил на своем дворе такую огромную комнату для гостей, какой и не видано было прежде; все стены и потолок украшались резьбою на дереве, изображавшей сцены из северной мифологии; «резьба, — прибавляет сага, — была так искусна, что, по общему мнению, нельзя бы было так хорошо убрать комнату обоями».[454]
Один славный исландский скальд, Ульф Уггасон, воспел древние сказания, тотчас вырезанные на дереве художником. Это стихотворение называлось Husdrapa. Дo нас дошло несколько отрывков из него, из которых видно, что одна вырезанная группа представляла погребение Бальдра и шествие богов к костру его; другая — борьбу Тора со змеем Мидгарда и исполином Имиром; третья — бой Хеймдалля и Локи за одно украшение (Brisinga).
По свидетельству Арнгрима Ионссона, исландского ученого XVI века, в его время можно было видеть резную работу на дереве Торда Греде, великого художника X столетия: она украшала балки и стены его дома. Сказания о мастерских произведениях этого человека еще в XVIII столетии ходили о Исландии: на балках различных старинных спален думали находить ровные и широкие следы его резца; есть сказание, что он вырезал на дереве самого себя верхом на лошади.
Другой исландец, Торкель Хаук, велел у себя над постелью и креслами вырезать свои подвиги в чужих краях, битвы с чудовищами, драконами и викингами.[455] Есть много других указаний а сагах, что в древности не была необыкновенным украшать резьбою панели комнат и большие столбы домохозяйских кресел, также толстые ножки скамеек и кроватей: на них вырезались особливо лики богов, богатырей и картины древних событий, о которых память сохранялась в песнях.
Из рассказов о храмовых идолах видим, что скандинавы умели вырезать из дерева целые статуи: они не был грубой работы, судя по описаниям их глаз, черт лица, рук и всей осанки. Статуи были частью огромные, сделанные из цельного дерева, частью в обыкновенный рост человека, с живописными лицами и руками, одетые в платья.[456] Когда Олаф Трюггвасон хотел принудить норвежских поселян в Нордмере к христианству, Иернскегги (Железный Скегги), один значительный поселянин, встал с места и сказал королю: «Ах, кабы ты видел нашего бога Тора во всем украшении! Полагаем наверное, что чем дольше и пристальнее будешь смотреть на него, тем прекраснее он покажется тебе». Король вошел в храм с некоторыми из своих людей и поселян, все были без оружия, кроме самого короля, державшего в руке оправленную золотом палку.
В храме увидали множество резных изображений богов. Посредине их сидел Тор. Он был высокого роста и весь покрыт серебром и золотом. Колесница, в которой он сидел, с украшениями из золота, имела блестящий вид. В нее были запряжены два козла, прекрасно вырезанные из дерева; колесница и козлы легко могли двигаться с помощью колес. Рога козлов обвивала золотая цепь, Вся работа была очень искусной. Король долго стоял и внимательно смотрел на статую. Иернскегги заметил это и сказал: «Не отгадал ли я, что Тор понравится тебе, если его увидишь: мне кажется, ты засмотрелся на него не глазами врага». — «Совсем нет, — возразил король, — я не думаю здесь видеть самого Тора, а только статую его, которая бессильна против истинного Бога: в этом я убежден». Он подошел к колеснице, перекрестился и дернул за цепочку, навитую на козлов; они тотчас тронулись с места и пошли за ним. Иернскегги сказал с усмешкой: «Что такое, король, помирило тебя с Тором и сделало его рабом? Я видал разных (королей, про других читал саги, но никогда не слыхал, что-бы кто из них возил колесницу Тора, и мне думается, что ты показал ему великий пример покорности и поступил на службу к нему и другим богам». Короля взбесили эти слова. Он взмахнул палкой и нанес Тору такой сильный, что тот упал с колесницы и очень изломался; в ту же минуту королевские люди схватили другие статуи и сбросили их с пышных подножиников.[457] Сага, рассказывающая о том, говорит, что Торкель Дюрдиль, дядя Олафа Трюггвасона,[458] нашел много серебряных денег, которые сохранялись Хаконом-ярлом в выдолбленном деревянном козле: эта статуя обшита была настоящей козлиной кожей, походила на живого козла и с помощью колес могла двигаться куда угодно. Вероятно, козел в колеснице Тора имел такое же назначение в каком-нибудь языческом храме, где, как в надежном месте, обыкновенно сберегали деньги и другие драгоценности. Торкель отдал свою находку Олафу Трюггвасону, но получил ее обратно, для поощрения в поисках других кладов, припрятанных Хаконом ярлом.
