Светоний нахмурился:
– Но не Абгара ли мы видели в цепях, плетущимся с остальными свергнутыми Траяном правителями?
– О да, впоследствии удача изменила царю. Когда Траян, захватив Вавилонию, плыл по Евфрату с намерением взглянуть на Персидский залив, пришли вести о восстании в Осроене. Царь Абгар обвинял в смуте парфянских подстрекателей и еврейских бунтовщиков, но в Эдессу вступили простоволосые берберийские конники Лузия Квиета, опустошили город, а самого Абгара низложили. Вот нынче он и прошел перед нами в цепях.
– А что стало с князем Арбандом? – осведомился Марк.
– Хороший вопрос, – сказал Фавоний. – Его не было среди пленных – смазливый щенок выделялся бы из своры старых шелудивых псов! Поскольку Траян имел похвальный обы чай давать образование мальчикам, которых уже пользовал, держу пари, что Арбанду выделили наставника и отослали в какую-нибудь греческую академию. А может, сегодня на пиру Арбанд исполнит свой дикарский танец уже для Адриана!
Скурра откровенно потешался. Его не интересовала участь Арбанда: история отрока лишь дала ему материал для непристойной байки. Марку же вспомнились ужасы, виденные в Дакии, и он ощутил жалость к танцующему князю, который всем пожертвовал ради спасения отцовского царства.
Адриан между тем подобрался к концу хвалебной речи и перечислял почетные имена покойного императора: Дакик – покоритель Дакии, Германик – покоритель Германии и, разумеется, Парфяник.
– Но из всех титулов, дарованных ему благодарным народом и сенатом Рима, он превыше всего гордился одним, прежде не слыханным: Оптим, лучший из императоров.
Толпа, почувствовав, что панегирик почти окончен, ответила громовым ликованием. Невозможно было сказать, кому кричат: «Да здравствует Цезарь!» – Траяну или Адриану. То гда Светоний шагнул вперед и назвал нового императора по имени:
– Да здравствует Адриан! Да будет долгим твое правление!
Его клич подхватили другие. Адриан, принимающий славословия с неизменно неуверенным видом, заметил инициативу Светония и благодарно кивнул в его сторону.
Когда возгласы поутихли, Фавоний сверкнул глазами, словно придумал нечто умное, выступил вперед и крикнул:
– Да здравствует Адриан! Да будет он счастливее Августа! Да будет он лучше Траяна!
Светоний поджал губы в ответ на столь смелое воззвание:
– Счастливее Счастливейшего? Лучше Лучшего? Слушайте, слушайте! – Он громко повторил фразу, и то же сделали многие прочие.
– Да будет он счастливее Августа! – галдел народ. – Да будет он лучше Траяна!
Марк разглядывал нового императора, который был искренне тронут таким взрывом доброжелательности. Но даже радуясь, Адриан, как заметил Марк, то и дело прикасался к лицу. Другим могло показаться, что император поглаживает бороду, как делают умудренные философы, но Марк знал: тот думает о скрытых под нею рубцах.
* * *
Вечером, когда Марк с Аполлодором вернулись домой, их встретил в дверях заплаканный Илларион. Марк бросился в отцовские покои.
Луций Пинарий так исхудал за последние месяцы, что его тело, казалось, даже не приминало постель. Руки были сложены на груди. Глаза закрыты. На лице застыла улыбка.
– Это случилось во сне, – сообщил Илларион. – Я зашел взглянуть на него. И сразу все понял, едва переступив порог. Я поднес к ноздрям зеркало и убедился, что он не дышит.
Марк дотронулся до фасинума. Он огляделся, гадая, задержался ли дух отца или уже воспарил к Аполлонию и Божественной Сингулярности. Затем посмотрел на лицо Луция Пинария и разразился рыданиями.
Он больше не услышит отцовского голоса. Он так и не узнает имени матери.
120 год от Р. Х.
В бодрящий осенний день Марк с Аполлодором приступили к одному из труднейших за всю карьеру дел. Они направлялись к Колоссу.
Первоначально громоздкая статуя Нерона стояла во внутреннем дворе Золотого дома. Ее оставили на прежнем месте, когда Веспасиан ликвидировал сам двор, а лик скульптуры изменили, чтобы бог солнца Сол уже не походил на Нерона. Монумент десятилетия простоял спиной к амфитеатру Флавиев, возвышаясь над южной частью древнего Форума и взирая на Капитолийский холм поверх храмов и государственных учреждений.
Адриан разрешил возвести на этом месте новый храм. Колосса предстояло переставить. Задача была особенно важна для императора, поскольку он лично проектировал святилище. Аполлодора даже не подпустили к чертежам.
– Твое дело – просто переместить Колосса, – сказал ему Адриан солнечным днем, когда они осматривали участок. – Я хочу, чтобы статую сдвинули намного ближе к амфитеатру. Сейчас покажу куда.
Едва Аполлодор увидел выбранное место, он выразил опасения:
– Во время игр к амфитеатру и так не протолкнуться. С Колоссом положение только усугубится. И возникает вопрос пропорций: если статуя окажется так близко к амфитеатру, то оба сооружения выпадут из общего ряда. При взгляде издали создастся пренеприятный контраст. Чем забивать проход…
– Напротив, – отрезал Адриан. – Этот открытый участок – самый подходящий для статуи. В сущности, я вижу здесь место для двух изваяний.
– Двух, Цезарь?
– Я собираюсь соорудить новую статую для соседства с Колоссом, такой же высоты.
– Но куда ты поставишь такую громадину?
– Прямо вон там, на равном удалении от амфитеатра, Колосса Сола и моего нового храма Венеры и Ромы. Я думаю, что статуя должна быть посвящена луне, чтобы в комплексе скульптуры воздавали почести обоим светилам. Твое чувство равновесия еще не удовлетворено?
Аполлодор нахмурился:
– В религиозном смысле – пожалуй. Но эстетически…
– Аполлодор, я желаю, чтобы ты спроектировал статую. В стиле Сола, конечно, но хотелось бы увидеть и нечто новое. Я сознаю, что задача одинаково трудна и в смысле строительства, и в художественном отношении. Нельзя, чтобы при землетрясении богиня лишилась руки или рассыпалась в прах, как случилось с Колоссом Родосским. Статуя Нерона прошла испытание временем, когда ты будешь ее переставлять, советую воспользоваться возможностью и выяснить, как она сделана и установлена, а заодно изучить все тайны конструкции.
Столь грандиозное поручение – соорудить статую, равную по величине Колоссу, – свело на нет все возражения Аполлодора. Прежде он считал венцом своей карьеры работу над колонной Траяна, но Колосс Луны затмит все прошлые достижения. У Аполлодора появился шанс создать произведение искусства на века.
Пока же проблема заключалась в перестановке Колосса Сола.
Расстояние было невелико, всего несколько сот футов, а замощенная территория оставалась ровной на всем пути следования. Участок очистили от зевак. Сначала Колосса подняли тремя подъемниками на достаточную высоту, чтобы подвести под основание валы. Затем бережно установили на платформу. Веревки оставили, и бригады рабочих натянули их со всех сторон, чтобы статуя не кренилась по мере передвижения.
