Он замахнулся своим мечом, и в тот же миг его огненное оружие погасло, превратившись в кусок ржавого железа, тут же рассыпавшегося в прах. На лице Азраеля был написан испуг. Испуг и удивление. Видели когда-нибудь испуганного ангела мщения? Не самое приятное зрелище в любом из миров.
— Что происходит? — спросил он. — Что со мной происходит?
— Догадайся с трех раз, — сказал я.
Он не догадался. По мере того как большая часть его тела осталась без перьев, он начал уменьшаться в размерах, съеживаться. Ноги ангела из длинных и стройных стали тонкими и кривыми, руки превратились в короткие лапки, а на голове начали пробиваться маленькие, как пародия на настоящие, рожки.
— Ты вел себя не как ангел, — сообщил я ему. — И был за это наказан. Это падение, Азраель, твое личное падение.
— Нет! — взвизгнул он голосом мелкого беса. Даже не беса, а бесенка, таким у нас в аду только уголь в тачках таскать доверяют. — Нет!
— Да, — сказал я. — Добро пожаловать в ад! Падение ангелов не ново, и ничего удивительного в нем нет, хотя лично я наблюдал подобное впервые. Правда, никто до Азраеля не падал так низко.
Тут мне в лицо снова ударил ураганный ветер, чуть не опрокинув меня навзничь. Только теперь я уже точно знал, откуда он взялся.
— Выходи, — сказал я. — Вы потерпели фиаско.
И он появился из-за края крыши, одним могучим взмахом своих гигантских крыльев поднявшись сразу на двадцать метров. Он был огромен и белоснежен, а размерами напоминал древнего дракона. И только опытный наблюдатель вроде меня мог определить истинную породу птиц, к которой он принадлежал.
— А у тебя теперь перья начнут пробиваться, да, Скагс? — спросил он. — Я что-то не вижу, чтобы ты сильно посветлел.
— Мне не с чего светлеть, — сказал я. — Я своих принципов и общих правил никогда не нарушаю.
— И то верно, — сказал Голубь. — Видно, ты не сильно удивлен моим появлением?
— Я ждал тебя, — сказал я. — С той самой минуты, как понял, каким образом вам удалось скорректировать результаты жеребьевки.
А Бегемот искал заклинания, которых он мог не знать. Чары, заклятия, благословения. Мы были слишком зациклены на магии и чудесах, чтобы разглядеть столь очевидный вариант, находившийся прямо у нас перед носом.
Никакой магии не было.
Был только Голубь, вестник Сами Знаете Кого, маленькая пташка, которую никто не заметил и которая схватила одну из монет своим клювом и придерживала ее три недели только для того, чтобы подкинуть Разрушителю перед самой активацией.
— Операция вышла из-под контроля, — сказал Голубь. — Я не думал, что Азраель настолько мстителен и упрям.
— Мы все еще можем выиграть, — пискнул Азри. Своего прежнего имени он уже не заслуживал. — Убей Скагса и убей Разрушителя!
Даже пав, он не утратил своей жажды мести.
Голубь раздумывал.
Он мог убить нас обоих, потому что я был слишком слаб и беспомощен без одной руки, чтобы оказывать ему сопротивление, а Разрушитель настолько поглощен своим личным горем, что не станет даже бежать. Он просто ничего не заметит, не обратит внимания на тот момент, когда гигантский клюв расколет его голову, словно перезрелый орех.
Голубь сложил крылья и приземлился на край крыши.
— Не думаю, что это будет правильно в сложившихся обстоятельствах, — сказал он.
— Правильное решение, — констатировал знакомый мне голос, который я уже и не ожидал услышать. И в тот же момент я понял, что мир спасен и в ближайшие дни Армагеддона не предвидится. Мой командир лично прибыл на поле боя, чтобы закончить войну. — Я бы даже сказал, дьявольски правильное решение.
* * *
Архив Подземной Канцелярии
Отдел ненаписанных рукописей, которые вполне могли быть написаны
Из дневника Гоши
Запись сто семьдесят вторая
Мой разум словно отключился после гибели Марины. Это было сродни потере сознания, наверное, хотя никогда раньше я сознание не терял. Просто щелчок — и темнота, словно вилку из розетки выдернули.
А потом ее кто-то вставил, и я осознал, что сижу на крыше собственного дома, а на коленях у меня лежит мертвая девушка, которую я знаю всего несколько дней. Но как она попала ко мне на колени, я не помнил.
Все мои чувства и эмоции словно умерли, осталось только восприятие. Я фиксировал происходящие события, словно цифровая камера, поставленная на запись и забытая своим владельцем. Может быть, переживания придут позже, если это «позже» когда-нибудь наступит, но в тот момент мне все было по барабану. Вот он, апофеоз истинного пофигизма!
Мизансцена на крыше несколько поменялась. Братаны имели место быть, только уже не совсем в живом состоянии, Мигеля и Азраеля в поле видимости не наблюдалось.
Имел место Скагс с отрубленной рукой, незнакомый мне высокий худощавый человек в элегантном костюме, сшитом по моде прошлого века, маленький бесенок и гигантская птица, размахом крыльев напоминающая птеродактиля, но являющаяся всего лишь увеличенной копией обычного городского голубя, из тех, которые гадят на памятники и являются вечной головной болью всех горожан.
— …дьявольски правильное решение, — сказал элегантный незнакомец и щелкнул пальцами.
Тотчас же под его седалищем оказалось роскошное кресло с резными ножками, обитое каким-то дорогим и экзотическим материалом. Он вальяжно развалился в этом кресле и закурил появившуюся из воздуха сигару. Судя по тому, как смотрел на него Скагс, передо мной было его начальство. Причем из самого верхнего эшелона власти.
— Сатана, — сказал Голубь.
Почему-то меня не удивило, что птица умеет разговаривать. Наверное, от Голубя, умудрившегося вымахать до таких размеров, можно ожидать чего угодно.
— Зови меня Князем, — сказал Сатана. — Так мне привычнее. Скагс, мальчик мой, я вижу, в наших рядах пополнение?
— Да, Князь, — сказал Скагс, хищно улыбаясь. — Думаю, мы найдем для него самую пыльную работенку во внешнем круге.
— Нет! — взвизгнул бесенок.
Странно, подумал я, почему это бесенок не хочет возвращаться в ад?
— Найдем, — сказал Князь.
— Нет! — раздался голос настолько могучий, что у меня зазвенели все внутренности. Барабанные перепонки готовы были лопнуть от невыносимой нагрузки, и в то же время казалось, что источник голоса находится непосредственно внутри моего черепа. — Будем милосердны!
— Ты бы проявился, — сказал Сатана. — А то как-то неудобно беседовать, знаешь ли.
— Хорошо.
И на крыше вдруг заполыхал огненный куст.
Не горящий куст. Горящий куст подразумевает объятое пламенем растение. Никакого растения не было и в помине, было только пламя, по форме и размерам напоминающее живую изгородь. Куст огня.
