итальянской армий в Северной Африке открыла путь союзникам в Южную Европу. 10 июля 1943 года американцы и британцы высадились на Сицилии – но не во Франции, как того требовал Советский Союз, который надеялся, что открытие «второго фронта» на Западе принесет столь необходимое облегчение на Восточном фронте. Американские и британские военные были еще не готовы к подобной операции, требующей многократного увеличения военной мощи. Однако здесь уже играли роль соображения о времени после победы над Германией, особенно со стороны Великобритании, и военное присутствие западных союзников в Южной и Юго-Восточной Европе могло бы тогда сдержать ожидаемое советское влияние в этом регионе. После смещения Муссолини и капитуляции Италии 3 сентября 1943 года западным союзникам удалось продвинуться далеко вглубь территории, которую немцы называли «Крепость Европа». Союзнические войска высадились на Аппенинском полуострове и в начале осени 1943 года продвинулись на север до Неаполя. Здесь, однако, фронты остановились на три четверти года.
Вермахт разоружил итальянскую армию и отправил примерно 600 тысяч итальянских солдат, которые не хотели продолжать воевать на стороне немцев, в Германию в качестве «военных интернированных», где их использовали на принудительных работах в условиях, аналогичных тем, в каких содержались советские военнопленные.
На Восточном фронте в июле 1943 года немцы попытались разгромить Красную армию в ходе нового – третьего по счету – летнего наступления. Однако немецкие части были разбиты в битве на Курской дуге, крупнейшем танковом сражении в истории, и с началом советского наступления 17 июля 1943 года начали отступление, которое продолжалось почти два года – с перерывами и значительными потерями – вплоть до битвы за Берлин в апреле 1945 года. Тем временем силы вермахта сократились почти наполовину, но командование – в конечном счете Гитлер – неоднократно заставляло их любой ценой удерживать «оборонительные пункты» или «укрепрайоны», что задерживало советское продвижение в некоторых местах, но не замедляло его в целом и приводило к росту немецких потерь.
При отступлении немецкие войска действовали по принципу «выжженной земли»; они не только уничтожили всю инфраструктуру и тысячи населенных пунктов, но и насильно увели с собой часть местного населения, вероятно, более двух миллионов человек. Преследовавшая их Красная армия должна была найти разрушенную и опустошенную страну. Действия немецких войск определялись соображениями военной целесообразности, идеологически мотивированной волей к уничтожению и индивидуальной жаждой разрушения. Перед немецкими войсками, как заявлял Гиммлер в апреле 1943 года, стоял только один вопрос: «Как нам забрать у русских наибольшее количество людей – живых или мертвых?» Его ответ: «Мы делаем это, убивая их или беря их в плен и действительно заставляя их работать, прилагая усилия, чтобы по возможности полностью овладеть территорией, которую мы захватываем, а территорию, которую мы отдаем врагу, оставить совершенно безлюдной». К марту 1944 года немецкие войска были отброшены к восточной довоенной границе Польши[4].
Этап с апреля по декабрь 1944 года характеризовался наступлением союзников и отступлением немцев к границам Третьего рейха. 6 июня союзнические войска высадились в Нормандии, а 15 августа 1944 года американцы взяли Сен-Тропе. Во всем мире это было воспринято как начало конца германского господства в Западной Европе. К концу июня англичане и американцы уже ввели во Францию 1,5 миллиона человек. За пять месяцев они освободили Францию, Бельгию и Люксембург, а также Италию вплоть до Флоренции. К северу от нее медленно отступающие немецкие войска держались до конца войны на территории «Республики Салó» свергнутого диктатора Муссолини, который был освобожден немцами из-под ареста и поставлен во главе марионеточного правительства.
Одновременно с этим 22 июня 1944 года, в третью годовщину нападения Германии на СССР, советские войска также начали летнее наступление («Багратион»), в ходе которого немецкая группа армий «Центр» в Белоруссии была разгромлена – безусловно, это было самым тяжелым поражением Германии за всю войну. Именно здесь, а не во время вторжения западных союзников в Нормандию, была решена судьба войны, поскольку основные силы немецких вооруженных сил были разбиты. В последующие недели советские войска быстрыми темпами продвигались на запад, достигнув границы Германии уже в октябре 1944 года.
В ходе этого процесса стало очевидно, что и Советский Союз, и западные державы все больше задумывались о том, какая сложится ситуация после окончания войны. В то время как США, ведущие с большими потерями войну против Японии на Тихом океане, были заинтересованы в скорейшем и как можно более полном разгроме Германии, Красная армия остановилась в предместьях Варшавы и отказалась поддержать восстание, начатое в то же время в Варшаве Армией Крайовой против немецких оккупантов, которое затем было кроваво подавлено немцами. Советский Союз не был заинтересован в возрождении национал-консервативной Польши межвоенного периода, поскольку у него был свой союзник в лице немногочисленной Польской рабочей партии, которую он хотел привести к власти. Здесь уже была предрешена политическая ситуация послевоенных лет[5].
Однако контрнаступления в Восточной Пруссии в октябре и в районе Люксембурга на западе («Арденнская операция») в декабре 1944 года еще раз доказали боевую мощь вермахта. До достижения согласованных целей союзников – завоевания всей Германии, полного уничтожения вермахта и безоговорочной капитуляции Германского рейха было еще далеко.
ТЕРРОР И ТОТАЛЬНАЯ ВОЙНА
После сокрушительного поражения Германии в Сталинградской битве всем стало очевидно, что Германия может проиграть эту войну. Нацистский режим отреагировал на эту угрожающую ситуацию, во-первых, мобилизацией последних резервов и дальнейшим наращиванием военного производства, во-вторых, кампанией за «тотализацию» и «европеизацию» войны, и в-третьих, заметным ужесточением политики репрессий внутри страны.
Потери вермахта в начале 1943 года составляли 150 тысяч человек в месяц. Общая потребность в дополнительных солдатах была не менее двух миллионов человек. Поэтому новые массовые мобилизации были неизбежны. В то же время, однако, немецкой военной экономике не хватало 5 миллионов рабочих летом 1943 года для дальнейшего увеличения военного производства и продолжения «оружейного чуда» Шпеера[6]. Для того чтобы достичь таких масштабов даже приблизительно, необходимо было найти новых рабочих для военной промышленности. Самым простым способом было набрать больше иностранных рабочих; здесь особенно важную роль сыграли итальянские военные интернированные.
Более сложным оказалось привлечение к работе на предприятиях немецких женщин и замораживание не связанных с войной секторов экономики с целью перевода занятых в них рабочих рук на военное производство. Уровень занятости женщин в 1942 году все еще был ниже довоенного уровня. Она должна была быть значительно увеличена за счет ужесточения правил регистрации и обязательной работы. В 1943 году, по словам Заукеля, 3,6 миллиона женщин были проверены на предмет трудоспособности,
