подъем по главному фасу, он ощущал счастье, какого не испытывал целый год. Покой охватил его, внимание было поглощено тонкими тактильными ощущениями поиска опоры. Цепляясь пальцами за трещины в камне, он видел перед собой крепкие запястья дедули Лундберга, надежные, как столбы ворот; чувствовал в своей груди сердце бабули Бовуа, бившееся сильно и ровно даже на ее десятом десятке.
Забавно, подумал Дэнни, как это его дед с бабкой всегда пытались разложить внука по частям, его всегда возмущало их стремление разделить между собой его ДНК, особенно когда семейство отца трагическим тоном известило Дэнни о том, что ему досталась печень лакота. И теперь, наконец, он оказался в таком месте, где все это не имело ни малейшего значения, где он являлся просто землянином. Только тут пришел он к пониманию, что представляет собой не поле брани, которое они намеревались захватить и поделить между собой, но сад, в котором его родные, так или иначе принявшие участие в его появлении на свет, стремились увидеть, как живет и процветет в нем та малая толика, которая досталась ему от них.
Какое-то время он просто наслаждался своей силой и ловкостью, однако высота остается высотой… Выдохшись, Дэнни сдался, не добравшись несколько сотен метров до намеченного карниза, но обнаружив впадину, полную мелких камней, удачным образом покрытых слоем гумуса. Перебравшись в нее, он посидел какое-то время, изучая очертания покинутого жана’ата поселка – в первую очередь, чтобы понять его общественную структуру, – после чего помолился о благополучии беженцев, оставивших эти края две недели назад. «Как же давно, – понял он, – я в последний раз ощущал себя политологом или священником».
Раздосадованный временем, которое потребовалось, чтобы его дыхание пришло в норму, Дэнни вынужден был признать, что замедляет его движения не одна высота. Вспомнились слова Винченцо Джулиани:
– Вы молоды, отец Железный Конь.
«Но не настолько», – подумал Дэнни, наполняя легкие разреженным горным воздухом и вспоминая Неаполь и тот вечерний сад.
– Вы молоды и потому подвержены грехам молодости. Близорукости и презрению к прагматизму…
Здесь, высоко над долиной, был слышен только шум водопада, находившегося настолько близко, что при перемене ветра он ощущал разлетавшуюся водяную пыль. Оставшись в одиночестве, получив возможность подумать, Дэнни заставил себя успокоиться, представить себе шахматную доску и расположение фигур на ней, оценить всю партию. Не зная этого, он задал себе вопрос, ставший основанием существенной доли карьеры Винченцо Джулиани: «Итак, с кем мне придется работать здесь?»
Ясности не было никакой. Судя по результатам первой миссии, ожидавшая их катастрофа могла прятаться за малейшей ошибкой; в лучшем случае можно было надеяться только на гнилой тупик. Это по словам Сандоса, вдруг понял Дэнни. Но такова политика. Надо найти такое решение, чтобы все игроки получили хотя бы часть того, что им нужно.
Почти не замечая собственных движений, он поднялся и начал карабкаться к карнизу, который наметил своей целью, и к тому моменту, когда добрался до него, решение стало для него столь же очевидным, как откровение, полученное Игнацием Лойолой при реке Кардонер, и настолько притом ясным, что он даже предположил, что Винченцо Джулиани мог предвидеть ситуацию.
Это было невозможно, и все же…
«Ты победил, старый лис, – подумал Дэнни и под внутренний хохот поднялся на карниз и встал подобием колосса, поставленного над долиной. – Сначала надо будет поговорить с Суукмель, – подумал Дэнни. – Потом – с Софией Мендес. Если она согласится, то с Карло. A далее со всеми остальными».
Ирония того, что он намеревался предложить, буквально напрашивалась, к тому же, он понимал, что не сумеет дожить до момента, чтобы увидеть результат. Однако это как минимум поможет оттянуть время. А именно во времени и было все дело.
Джон Кандотти сидел на пне посреди разложенных деталей насоса, который пытался починить, когда в конце дня Дэнни уверенным шагом вступил в центр деревни.
– Где тебя черти носили? – воскликнул Джон. – Шон и Жосеба по всем ущельям ищут тебя… и что произошло с твоими коленями…
– Ничего страшного, оступился, – сказал Дэнни. – Который сейчас час на «Бруно»?
Удивленный вопросом и деловым настроением Дэнни, Джон пожал плечами:
– Не знаю… причем не первый уже день. – Посмотрев на положение солнц, он прикинул: – Примерно восемь вечера.
– То есть там, на корабле, сейчас только что отужинали? Хорошо. У меня есть для тебя дело. – Дэнни кивнул головой в сторону катера. – Я хочу, чтобы ты связался с Франсом по радио. Скажи ему, чтобы попробовал йасапа-бренди.
Джон не шевельнулся, нерешительность читалась на его открытом лице.
– Я мог бы попросить тебя поверить мне, – проговорил Дэнни, глядя на него веселыми глазами, – а мог бы просто приказать тебе делать что сказано.
Выдохнув, Джон положил сальник, с которым возился.
– Наше дело исполнять, не спрашивая зачем, – пробормотал он, следуя за Железным Конем на край долины, где оставался катер.
– Надо полагать, что объяснять ты не хочешь? – спросил он, когда они оказались внутри корабля.
– Вот что, – проговорил Дэнни. – Я мог бы сделать это самостоятельно, но обещаю, что, если поможешь, будет больше веселья. Просто намекни Франсу, что сейчас самое время чего-нибудь выпить после обеда, ладно?
Хмурясь, Джон проговорил:
– Но тогда он все расскажет Карло…
Дэнни ухмыльнулся.
Поджав губы, Джон покачал головой, но все-таки сел за пульт и вызвал «Джордано Бруно».
– Джонни! – немедленно отозвался Франс, пожалуй, на самую чуточку излишне приветливо. – Как там дела?
– Мы поняли тебя, Франс, – проговорил Джон, не зная, не прослушивает ли Карло их разговор. – Ситуацией занимается Сандос. – Кашлянув, он посмотрел на Дэнни, махавшего ему: «продолжай». – Послушай, Франс, ты уже пробовал этот самый бренди?
– И как ты узнал об этом? – настороженно спросил Франс.
– Догадался. Так пробовал или нет?
– Нет.
– Ну, так вот, Дэнни Железный Конь считает, что пришло самое благоприятное время для того, чтобы чуток хлебнуть, – проговорил Джон. – И передать боссу свое мнение об этом зелье.
– Красота, – проговорил Дэнни, после того как Джон отключил сеанс. – А теперь ждем десять минут.
Хватило пяти.
– Рад слышать тебя, Джонни, – начал Карло вполне дружелюбным тоном. – Мне хотелось бы поговорить с Железным Конем, если это возможно. – Поднявшись, Джон поманил Дэнни в кресло у пульта, всем видом своим показывая: «теперь действуй сам».
– Добрый вечер, Карло, – любезно поздоровался Дэнни, ожидая ответа.
– Бизнес есть бизнес, – произнес Карло в порядке сокращенного объяснения. – Никаких обид, надеюсь?
– Какие там обиды? Все будет пучком, – уверенным тоном произнес Дэнни. – Вопрос заключается вот в чем: не хочешь ли ты обсудить сейчас со мной условия? Или ты собираешься снова попытать удачи с Софией Мендес? Должен сказать,
