– Довольна? Этого хотела?
– Отстань от меня. Просто оставь меня в покое. У нас есть планы на сегодня? И я хочу получить ответ, который даст мне понимание, когда я уеду от вас. Доволен? Этого хотел? – сухо бросаю, направляясь в холл.
– Что? Ты решила уехать? С каких пор? Ты уже здесь корни пустила. – Итан идёт за мной.
– Мои корни не здесь. Это не моя почва. Так у нас есть планы, чтобы поскорее поймать его или нет? Если нет, то я прошу о возможности уехать, и вы перейдёте к плану «Б», – решительно произношу и останавливаюсь. Итан озадаченно поднимает брови.
– Какого хрена ты творишь? – шепчет он.
– Пытаюсь выжить сама. Я устала от постоянной лжи и заговоров за моей спиной. Я устала от него. Устала от попыток возненавидеть его. Устала горевать о том, что Карл не может быть им. Всё было бы проще. Намного проще. Я была бы счастлива с Карлом, но всё не так. Поэтому я больше не собираюсь быть пешкой в ваших играх и не буду позволять вам причинять мне боль и убивать меня. Моё сердце вы изранили. Он отлупил его. Вчера. И это больно. Лучше бы по коже. На ней заживают раны, а внутри нет. Никогда не заживут. Больше не могу, Итан. Я сдаюсь, – тихо признаюсь.
– Эм… я… я не знаю насчёт планов. Босс… ты видела, в каком он состоянии и вряд ли сегодня куда-то поедет, – медленно говорит Итан.
– Видела. Это отвратительно. Не он, а то, что он с собой делает. Ему нужна помощь. Серьёзная помощь. Он ненавидит себя и хочет, чтобы я тоже его ненавидела. Не могу. Мне просто больно, оттого что он мне врал. Обещал этого не делать и тоже врал. Я могла бы чем-то помочь? Не знаю, прибрать или помыть…
– Не спросишь у меня, изменил ли он тебе? – неожиданно перебивает меня Итан.
Поднимаю на него взгляд и горько усмехаюсь.
– Мне он не мог изменить, потому что изменяют только себе. А это меня не касается. Больше не касается. Я поняла одну довольно важную вещь: Лазарро не уважает себя. Он не любит сам себя и не думает о себе. В его сердце одна ненависть, и она меня отравила. Он боится, что я сплю с Карлом, так и не увидев, что меня научили уважать себя. Я сделала много ошибок, не отрицаю, но приняла их и буду только лучше. А он останется в прошлом. И я хочу, чтобы это скорее случилось. Чем быстрее, тем меньше я буду думать об иллюзии чего-то хорошего рядом с ним. Нет, ничего хорошего не было. Только плохое. Он насиловал, брал силой, наказывал, орал, бил. Он выворачивал мою душу. Но больше ничего нет. Ничего. Поэтому прости, Итан, ты был прав. Во всём прав. Ты правильно мне сказал…
– Лавиния, тебе нужно поспать. Немного отдохни, ладно? Я постараюсь узнать, какие у нас планы. – Итан толкает меня к лестнице, и я, недоумевая, поднимаю брови.
– Я не могу спать. Не хочу. Мне лучше быть чем-то занятой…
– Нет, тебе нужно поспать. Прямо сейчас. Ты выглядишь плохо. Тебе нужны силы. Мы не можем угадать планов этого мудака, поэтому…
– Поэтому ты пойдёшь на хрен отсюда. С тобой я разберусь позже!
Вздрагиваю от яростного шипения Лазарро сбоку. Итан сглатывает, и теперь до меня доходит, почему он так требовательно толкал меня к лестнице и не дал сказать всего. Лазарро стоял здесь какое-то время и слышал всё. Теперь же Итан будет виноват во всём. Но я не позволю.
– Для начала разберись с собой, Босс, а потом уже перекладывай вину за честность на других, – уверенно произношу и поворачиваю к нему голову.
– Лавиния, иди…
Глаза Лазарро, налитые кровью, кипят от злости. Его кулаки сжаты. Он весь отёк. От него несёт перегаром и вонью. Я кривлюсь и смиряю его уничижительным взглядом.
– В свете дня ты выглядишь не так хорошо, как в свете ночи. Днём ты именно такой, какой и внутри. Помятый. Вот это честность дня, и ты вышел на свет. Но это твоё дело каким быть и что выбирать дальше. Когда придёшь в форму, прошу тебя поговорить со мной о том, что мне нужно сделать, чтобы поскорее со всем разобраться. Не буду повторяться, ты уже всё слышал. Так что, пусть мне сообщат, когда ты будешь в себе. Иначе ничего не получишь от меня. А у тебя осталось мало шансов, чтобы хотя бы поймать работорговца, потому что другое больше не твоё. До встречи, Босс, – холодно сказав ему всё это, поднимаюсь по лестнице.
– Ты. Моя. Это всё моё! Моё! Вернись немедленно! Вернись, я сказал! Я приказываю тебе! Белоснежка! Вернись!
Пропускаю его слова мимо ушей. Он снова орёт и грозится убить Итана, затем Карла, потом меня. Но я закрываю дверь и глубоко вздыхаю.
Лазарро не приходит ко мне, чтобы устроить очередной скандал. Думаю, что он снова наказывает Итана. Наказывает всех, кроме себя. Это его излюбленная манера поведения. Пусть страдают другие, но не он. И при этом ему тоже плохо. Я ничего с этим поделать не могу. Только ждать, когда он прекратит вести себя таким образом.
Сижу в своей комнате и не выхожу отсюда до позднего вечера. Только тогда дверь открывается, я напряжённо выпрямляюсь в кресле. Но моментально расслабляюсь, когда вижу Итана с подносом в руках. Он захлопывает за собой дверь ногой.
– Он уехал, да? – грустно хмыкая, спрашиваю его.
– Ты быстро научилась понимать его состояние, – кивая, Итан ставит поднос на стол.
– Теперь он бегает от меня, только чтобы не разговаривать. Почему ему так сложно начать говорить и действовать? Сейчас мне кажется, что он постоянно оттягивает поимку работорговца, – разочарованно качаю головой.
– И снова ты права, Лавиния, – тяжело вздохнув, Итан садится на стул напротив меня.
– Ситуация паршивая. Он ничего не слышит и не хочет слышать. Выдумывает себе твои шок, обиду и капризы. Он не воспринимает всё так, как оно есть. Для Лазаря женщины были лишь минутным удовольствием, собственным кайфом и удовлетворением его потребностей. Они не говорили с ним. Просто опускались на колени и сосали. Они молча терпели удары и умоляли о новых встречах. Никто с ним не боролся. Никто не ничего требовал, даже Бруна. Она принимала его таким и меняла себя, ради него, но не вынуждала его идти на уступки. Думаю, Лазарю необходимо, как и тебе, всё прекратить. Но он не остановится, пока ты сама ему об этом не скажешь. Он понимает только слова, о женщинах он ничего не знает, кроме анатомии. Хотя отлично разбирается в эмоциональном состоянии, понимает то, чего они хотят… Чёрт, сам себе противоречу, но это так. С тобой ему сложно.
– Как и мне с ним. И так будет всегда, я это прекрасно понимаю. В Италии он был другим. Кто бы и что мне ни говорил об изменениях только во мне, но я видела его другим. Более человечным. Более искренним. Более ранимым. Он был Лазарро, а здесь он Босс. Даже вчера, в комнате с банковскими ячейками, он не мог вернуться. Я видела страшное вчера. И боюсь, что причина и правда во мне. Я долго думала над нашими отношениями и пришла к выводу, что ты был прав. Я помогаю ему убить себя. Изнутри. Он слишком сильно сравнивает меня со своей матерью, словно пытается воскресить её во мне и изменить прошлое. Но это невозможно. Мне страшно от того, что я вижу в его глазах. Страшно то, как безразлично он отдаёт меня другим, как ни во что не ставит. Я запуталась в причинах его поступков и ищу им оправдания. Я бы хотела его ненавидеть, но не в силах, Итан. Мы просто должны поговорить с ним и принять общее решение не прикасаться друг к другу. Никак. Даже взглядами. Это убьёт его. Не меня, я уверена, что выживу, а вот он… такой разбитый внутри, такой сломанный и желающий найти смерть, чтобы освободиться. Не знаю… не знаю, но не могу смотреть на него спокойно. Не могу. Когда я вижу его, то внутри меня всё исчезает, оставляя разумные выводы и равнодушие к себе. – Провожу ладонью по волосам и бросаю на Итана печальный взгляд.
