но он есть. Охрана может отойти, а ушлый вор может оказаться достаточно бесстрашным и искусным, чтобы воровать в Ржавой Заводи. Да и владельцы плотов не всегда бывают довольны тем, что экипаж бесплатно пользуется их горжей как складом. Куда проще в несколько заходов перетаскать вещи на берег или, если ты не успел разжиться многим, вынести все сразу.
Сероглазый свои вещи вынести не успел. Брак неторопливо выгреб из закутка кри, ящичек с монетами, какую-то ценную мелочь, эйносы. Все, что могло представлять собой хоть какую-либо ценность. Разве что одеждой побрезговал и не стал рыться в тяжелых железках. Тащить это все предстояло на себе, и калека не видел смысла упираться ради груды хлама.
Угрызений совести он не испытывал. Скорее усталость, придавленную к земле неподъемной тушей безразличия. Оправдывать себя Брак тоже не собирался, хотя мог. Коты лишили его всего, а он всего лишь платит им той же монетой, жизнь за жизнь и тому подобная чушь.
Нет, он поступил как конченная мразь и продолжал так поступать. Но ему было плевать.
Закончив с закутком Кандара, Брак столь же дотошно прочесал свою комнатку. Ссыпал в мешок заготовки для фигурок и сами фигурки, отправил в компанию к книгам свои записи, костяшки, инструменты и прочую ерунду. Тщательно, ничего не забывая и ничего не упуская. Твердо зная, что больше он сюда не вернется.
Напоследок, уже собираясь покинуть горжу и успев попрощаться с уродливой статуей на носу, Брак зацепился взглядом за дверь пристройки, скрывающую вход в каморку Раскона. Пожал плечами и принялся возиться с замком. Фальдиец ведь все равно был ему должен полторы фиолки, а дожидаться утреннего курьера в своей комнате Брак не собирался.
Все самое ценное рыжий давно вынес. Вернее то, что он считал ценным для себя. Полки, еще недавно стонавшие под тяжестью стопок металлических листов, бумаг, трубочек договоров, – все они стояли пустыми. Как были пусты и многочисленные шкафчики, сундучки и рамка для огромной карты лесов, на которой фальдиец скрупулезно отмечал маршрут “Карги”.
Брака подобное не интересовало. Он без особых трудностей нашел тайник в полу, небрежно придавленный ножкой стола. Пересыпал между пальцами горсть разноцветных кри, бросающих тусклые блики в свете фонаря, отсчитал причитающееся себе и закрыл нишу крышкой. Собрался было уходить, но замер, зацепившись взглядом за окуляр. Тот самый, способный видеть ночью. И наглухо запечатанный ящик с самыми ценными эйносами, приткнувшийся в оборудованном под склад углу комнаты.
А почему бы и нет?
Разжиться металлическим прутком и флягой с эйром на горже проще простого. Куда сложнее было без лишнего шума и искр свести на стене изображение фелинта. Грубое, кривое, словно наспех рисовали клешней. А снизу – три изогнутых клыка, смотрящих острыми концами вверх.
Брак понятия не имел, как выглядят клановые метки Пепельников, но искренне надеялся, что посыл композиции дойдет до фальдийца. И что он не будет копать слишком глубоко, выбрав самый простой и очевидный вариант произошедшего.
После этого механик уже не стеснялся. Позаимствовал у Жерданов пару объемистых полотняных сумок и принялся набивать их ценностями. Окуляры, гравки, разрядники фелинтов… Пересыпал остатки кри и найденные монеты, простучал остальные стены, выгребая из спрятанных ниш все ценное. Не побрезговал даже тугой скруткой медузьего шелка, тяжелой и гладкой на ощупь. В голове вяло бились от ужаса мысли о том, как он все это будет тащить, а колено заранее ныло.
– Ночная крыса все-таки не выдержала и проявила свою крысиную натуру.
Везим, по своему обыкновению, соткался из воздуха за спиной Брака, когда тот уже занес ногу с палубы, готовясь вступить на мостки. Откуда взялся охотник было совершенно непонятно. Может быть спал в лодочке или бродил где-то… В одном калека был твердо уверен – когда он покидал костровую, там никого не было.
А теперь там стоял угрюмый Везим, небрежно крутя в руке топор. И улыбался.
– Я просто забираю вещи для Кандара и Раскона. – повернулся к нему Брак, опуская сумки на палубу.
– А они об этом знают? – хмыкнул охотник. – Подними руки, чтобы я их видел.
Поднимать руки механик не стал.
– Это не то, о чем ты дума… – начал было Брак, но прозвучало это настолько жалко и банально, что он прервался на полуслове и замолчал.
– Я не думаю, я вижу, – сплюнул охотник, – А вижу я слишком много о себе возомнившую гнилую крысу, которая считает себя умнее других. Знаешь, как рыжий относится к крысам?
Брак отстраненно перебрал свои варианты и внезапно улыбнулся. Что там говорил Логи про бочку с дерьмом? Тонуть надо с достоинством, чтобы не забрызгать окружающих.
– Не пойду, – хмыкнул механик, доставая трубку. – Холодно. Давай лучше здесь.
– Что здесь? – не понял Везим.
– Разобьешь мне голову топором или перережешь глотку, а труп скинешь под днище, – равнодушно пояснил Брак. – Если мы пойдем к Раскону, он решит от меня избавиться и пошлет нас обратно, чтобы не пачкать ковры. Зачем лишний раз ноги бить?
– Ты здесь один?
Калека кивнул, с любопытством наблюдая за тем, как охотник крадучись обходит костровую, заглядывая за перегородки. Дойдя до каморки Раскона, Везим замер и недоуменно повернулся.
– Это что за дерьмо на стене?
– Клановая метка Степных Котов, – любезно просветил его Брак, – Это кочевники такие.
– Я знаю, кто такие кочевники, – рявкнул Везим, – Какого хера она здесь делает?
– Я свел, – пожал плечами калека, чувствуя совершенно неуместное, отстраненное веселье. – Хотел свалить кражу на Кандара.
– Вы с этим ублюдком все время вместе шляетесь. С чего ты решил, что я поведусь на это дерьмо? Где он? Ждет снаружи?
– Кандар не придет.
Наверное, что-то в его голосе заставило Везима повернуть голову и пристально вглядеться в лицо механика. А тот стоял, улыбался и курил. В жаровне разгорались дрова.
– Не врешь, – нахмурился охотник. – Так ты его… Подожди.
Он прошелся до каморки сероглазого, откинул полог и внимательно изучил раскиданные по полу вещи. Выругался.
– Я много всякого дерьма повидал и могу отличить глаза убийцы от…
– Тебе не идут такие слова, – перебил его Брак. – Давай попроще.
– Зачем? – едва не взвыл Везим. – Нахера? За каким шаргом? Ты, ублюдочная крыса…
–
