Иначе и быть не могло. Атаки на Всемирный торговый центр и Пентагон были актами реального и ужасающего террора, но, кроме того, актами символической войны, и их мгновенно именно так и восприняли. По словам многих комментаторов, нью-йоркские башни были не просто высокими зданиями: они были «символом американского капитализма». Многие политические оппоненты антикорпоративной оппозиции вполне предсказуемо начали использовать символику атак в качестве аргумента, что эти акты терроризма представляют собой крайнее проявление идеи антикорпоративного протеста. Кое-кто утверждал, что атаки стали просто логическим завершением волны антиамериканского и антикорпоративного насилия: на одном его конце — разбитые витрины кофеен Starbucks в Сиэтле, на другом — разрушенные башни ВТЦ.
Другие пошли еще дальше и стали утверждать, что политика свободного рынка — это экономический фронт войны с терроризмом. Идея «свободной торговли» как новый общественно-политический брэнд, стоящий в одном ряду с шопингом и бейсболом, в соответствии с канонами классического маркетинга была подвергнута перепозиционированию — и теперь поддержка свободной торговли стала патриотическим долгом. Торговый представитель США Роберт Зеллик объяснил, что международная торговля «проводит в жизнь ценности, лежащие в самой сердцевине этой долгой борьбы», и потому, говорит он, Соединенным Штатам нужна новая кампания «борьбы с террором с помощью международной торговли». Подобным же образом соединяет борьбу за свободу со свободой торговли Майкл Льюис в журнале New York Times Magazine; в своем эссе он объясняет, что погибшие коммерсанты стали мишенью «не просто в качестве символов, но и как проводники свободы… Они напряженно, пусть и неосознанно, работают на то, чтобы освободить других от принудительных ограничений. И это делает их, почти по определению, духовным антитезисом религиозному фундаментализму, чья задача состоит в отрицании личной свободы во имя некой якобы высшей силы».
Теперь у нас новая линия фронта, пусть и размытая: критиковать правительство США — значит быть на стороне террористов; стоять на пути рыночной глобализации — значить содействовать террористам в их преступных замыслах.
В этой логике есть вопиющая ошибка: идея о том, что рынок сам по себе способен решить все социальные проблемы, глубоко дискредитирована горьким опытом 11 сентября. От частной охраны в аэропортах, не сумевшей обнаружить оружие у угонщиков, и частных благотворительных организаций, так неумело предоставлявших помощь жертвам террористических актов, до правительственной помощи корпорациям, отнюдь не способствовавшей стимулированию экономики, — либеральная экономическая политика не помогает, а скорее, мешает, выиграть войну против терроризма. И пусть критиковать политиков временно вышло из моды, уличный лозунг антиглобализма «Люди важнее прибыли» стал после атак очевидной, нутром ощущаемой истиной для гораздо большего числа американцев.
Заметнее всего этот сдвиг в сознании американцев проявляется в их изменяющемся отношении к государственному сектору экономики. Многие из учреждений и служб, которые в последние два десятилетия недофинансировались, очернялись, приватизировались, постоянно реформировались и разукрупнялись — аэропорты, почтовые отделения, больницы, общественный транспорт, санитарно-эпидемиологические инспекции, — были вынуждены после атак выйти на авансцену, но к своему звездному часу оказались не готовы. Американцы очень скоро ощутили, что значит иметь государственную систему здравоохранения, перегруженную до того, что она неспособна справиться даже с сезонной эпидемией гриппа, не говоря уже о вспышке сибирской язвы. Были случаи острого дефицита лекарств, а частные лаборатории не сумели обеспечить достаточное количество противоязвенной вакцины даже для солдат, не говоря уже о гражданском населении. Вопреки целому десятилетию уверений в защищенности от террористических атак водных ресурсов США, перегруженное Министерство по защите окружающей среды США сумело сделать возмутительно мало. Снабжение продовольствием оказалось еще уязвимее — инспекторы способны проверить лишь 1% импортируемого продовольствия, что вряд ли назовешь гарантией безопасности в условиях растущего страха перед «агротерроризмом».
Самое показательное, что на спасение жизни трейдеров и других служащих в башнях первыми ринулись не кто-нибудь, а пожарные, продемонстрировав этим: государственному сектору еще найдется работа. И потому представляется справедливым, что лучше всего на улицах Нью-Йорка продаются футболки и бейсбольные кепки не с логотипами Nike и Prada, а с эмблемой нью-йоркского департамента пожарной охраны.
Необходимость иметь сильный государственный сектор сейчас заново открывается не только богатым странам, например, США, но и бедным, где с такой скоростью распространяется фундаментализм.
Именно в тех странах, где государственная инфраструктура разрушена из-за огромного внешнего долга или войны, фанатичные богатые «отцы нации» вроде Осамы бен Ладена способны начать предоставлять населению базовые услуги, обычно находящиеся в ведении государства, — дороги, школы, клиники, даже водопровод и канализацию. А крайнего толка исламские медресе в Пакистане, воспитавшие столько талибских лидеров, потому и процветают, что заполняют гигантскую брешь в социальном обеспечении. В стране, которая тратит 90% своего бюджета на армию и обслуживание внешнего долга и лишь крохи на образование, медресе предоставляют не только бесплатное обучение, но также пищу и жилище для детей бедняков.
При анализе механизмов терроризма — северного и южного — постоянно возникает одна и та же тема: мы дорого расплачиваемся, когда ставим сиюминутные требования бизнеса (снижение налогов, меньше «бюрократической волокиты», больше инвестиционных возможностей) выше нужд людей. После 11 сентября упрямо держаться принципа неограниченной свободы предпринимательства при решении проблем свободного рынка, несмотря на убедительные доказательства его несостоятельности, начинает походить на слепую веру, столь же иррациональную, как и система верований, которой придерживаются религиозные фанатики, ведущие самоубийственный джихад.
Общественным активистам есть над чем поработать, устанавливая взаимосвязи между атаками 11 сентября и многими другими сферами жизни, где человеческие потребности должны иметь приоритет над корпоративными прибылями, от борьбы со СПИДом в Африке до проблемы бездомных в наших собственных городах. Они также могут сыграть важную роль, выступая за установление подлинно взаимовыгодных международных отношений. Терроризм — воистину международная угроза, и начался он не с атак в США. В то время как Буш приглашает мир присоединиться к американской войне в обход ООН и международных судов, противники глобализации должны стать страстными защитниками подлинной многополярности мирового устройства, многосторонних экономических отношений, раз и навсегда отказавшись от самого ярлыка «антиглобализация». С самого начала было ясно, что коалиция президента Буша не является выразителем подлинно международной реакции на терроризм, а лишь пытается навязать принципы внешней политики одной страны международному сообществу — извечная отличительная черта поведения США на международной арене, от переговоров в рамках ВТО до выхода из Киотского протокола о климатических изменениях. Об этом надо говорить не в духе антиамериканизма, а в духе истинного интернационализма.
