— Откуда уверенность, что царь собирается бросить новобранцев в генеральное сражение? У него вполне достаточно сил, что бы обойтись без них, не подвергая себя риску, о котором вы только что упомянули.
— Для чего накануне предстоящих больших боев срочно сколачивают полк необстрелянных новобранцев, если не для того, чтобы сразу познакомить их с настоящей войной и превратить из вчерашних мужиков в солдат? Но даже если царь Петр оставит новобранцев в тылу, ничего страшного — этот полк разбежался бы от грохота наших барабанов, а другие полки нам придется разгонять штыками и прикладами. Вот и вся разница.
— Ваше величество, я хотел бы узнать задачу, которую мне и моим солдатам предстоит решать в завтрашнем сражении. Мне необходимо как можно быстрее отдать соответствующие приказы командирам своих полков.
— Фельдмаршал Реншильд скоро поставит задачи вам, Гилленкроку, Россу и Шлиппенбаху. Командирам полков скажите, что нужные распоряжения будут своевременно доведены до их сведения.
— Я могу заняться подготовкой своих войск к сражению?
— Конечно. Надеюсь, что ваши солдаты, имея огромный опыт боев с русскими, будут достойным примером для других наших воинов.
— Можете положиться на нас.
— Ваше величество, разрешите мне с майором покинуть вас вместе с графом, — раздался голос Реншильда. — Нас также ждут неотложные дела.
— Идите и ждите моих приказов. А покуда известите всех генералов, что я приглашаю их завтра на обед в шатер царя Петра.
Покинув королевскую палатку, Левенгаупт решил дать выход своему раздражению.
— Господин фельдмаршал, вы не находите, что...
— Нахожу, генерал, все нахожу, — зло ответил Реншильд, даже не выслушав Левенгаупта. — Но прежде чем высказывать мне свое негодование, вам стоило бы знать, что о предстоящем генеральном сражении мы с майором узнали на четверть часа раньше вас и были поражены не меньше. Я изложил королю те же доводы, что вы, и услышал, что решение им принято окончательно, а мне следует лишь ждать его приказов. Теперь будем ждать их вместе..
— Извините за горячность, господин фельдмаршал. Будем надеяться, что о планах короля мы будем извещены вовремя и сможем сделать все возможное, чтобы завтрашний день не стал для Швеции позором...
Ни Реншильд, ни Левенгаупт не дождались от короля никаких приказов относительно подготовки войск к предстоящему сражению, не были они посвящены и в планы Карла. С наступлением темноты они, как и все генералы шведской армии, получили распоряжение вывести солдат из лагеря в поле и находиться с ними в боевой готовности. Около полуночи войскам было велено выстроиться, и перед ними были пронесены носилки с королем. Полусидя-полулежа, со свежей повязкой на раненой ноге, с обнаженной шпагой в руке Карл призвал солдат и офицеров проявить в сражении всегдашнюю храбрость и объявил, что ввиду ранения назначает фельдмаршала Реншильда главнокомандующим армией.
После этого король приказал опустить носилки на землю и сообщил, что намерен провести ночь перед боем вместе с солдатами. Пипер, Реншильд и Левенгаупт улеглись на плащах рядом с носилками, остальные генералы расположились чуть поодаль. Разводить костры было запрещено, и большинство солдат, не сумев уснуть на земле под дующим с недалеких болот холодным, пронизывающим ветром, собирались небольшими группами и коротали оставшееся до начала сражения время в разговорах.
В два часа ночи Реншильд приказал войскам строиться в боевой порядок и начинать наступление. В первой линии он решил пустить кавалерию, которая должна была расчистить дорогу пехоте, а затем пехотные колонны, задачей которых было выступить в роли ударной силы, мушкетным огнем и штыками довершив начатое кавалерией дело. Четыре полевых орудия находились вместе с кавалерией, готовые поддержать ее огнем при атаке на редуты, преграждавшие путь к русскому лагерю, у которого, по замыслу Реншильда, должны были произойти главные события.
— Не рано ли мы начинаем атаку? — спросил Левенгаупт у Реншильда. — Луна — не солнце, солдаты движутся почти в темноте и легко могут нарушить боевой строй. К тому же русские вели строительство своих полевых укреплений под прикрытием конницы, не позволявшей произвести их разведку, и мы не знаем, какие сюрпризы могут быть подготовлены нам перед неприятельским лагерем.
— Генерал, я не нуждаюсь в советниках, — оборвал его Реншильд. — Получили мой приказ атаковать врага и направление движения своих полковых колонн? Выполняйте его и не утруждайте себя излишними заботами...
Кавалерия шла медленной рысью, стараясь не отрываться от пехоты и производить меньше шума, и шведы вскоре услышали стук топоров на русских укреплениях. Судя по звукам, работы производились гораздо ближе того места, где русские начинали строить шесть вытянутых в линию, перегораживающих поле редутов. Но, возможно, это всего лишь игра эха отражавшегося от густых лесных массивов, с обеих сторон стиснувших поле?
Но о стуке топоров вскоре пришлось забыть — скакавшая впереди разведка сообщила, что столкнулась с крупными силами русской конницы, а почти тут же грянувшие пушечные залпы заставили Реншильда ломать голову над решением совершенно другой проблемы. Стрельба вражеских орудий велась из четырех редутов, о существовании которых он не знал. Конечно, ему было известно о прикрытии русскими своего лагеря у села Яковцы шестью вытянутыми в линию редутами, что его нисколько не удивило и не насторожило — на месте царя Петра так поступил бы всякий предусмотрительный военачальник. Но что вдобавок к этим редутам скрытно будут возведены еще четыре новых, причем перпендикулярно к построенным прежде, оказалось сюрпризом.
Причем весьма неприятным, ибо Реншильд сразу постиг замысел человека, в чьей голове родилась идея с возведением дополнительных укреплений. Если шесть вытянутых в линию редутов прикрывали русский лагерь, то перпендикулярные к ним четыре редута служили защитой этой шестерки, рассекая атакующего противника на две части и позволяя каждую из них обстреливать не только с фронта, но и с одного из флангов. Существование четырех редутов не предусматривалось в планах Реншильда, и некоторое время он пребывал в растерянности — штурмовать их или попытаться обойти, перегруппировав наступавшие в центре поля войска к его правой и левой оконечностям ближе к Яковецкому и Будищанскому лесам.
Решив, что не стоит вносить изменения в ранее принятый план, поскольку при перемещении в темноте значительной массы войск на самом деле может возникнуть путаница, о которой предупреждал всезнайка Левенгаупт, фельдмаршал приказал кирасирам атаковать все десять редутов, прорваться в промежутках между ними и одновременным ударом кавалерии с тыла, а следующей за ней пехоты с фронта овладеть ими.
Но и здесь Реншильда ждала неожиданность — оказалось, что русская конница была не только перед редутами, но заполнила и промежутки между ними. Разведка Меншикова, который, как и король Карл, провел ночь у редутов вместе со своими драгунами, следила за шведами с момента их построения в боевой порядок, и князь имел время подготовиться к встрече противника. По приблизившимся кирасирам ударили орудия, грянули мушкетные залпы находившейся внутри редутов пехоты, и навстречу смешавшимся рядам вражеской кавалерии устремились в контратаку русские драгуны.
