— на двадцать.
— Я слушаю тебя, Ричард.
Мистер Дагвард понял, что от племянника так просто не отделаешься.
— Правда? Это надо где-то записать: дядя меня слушает. Исключительный момент.
— Прости, мне показалось, что мы еще в прошлый раз всё выяснили. — Дядя явно занервничал, хотя старался держать себя в руках.
— Что тебе не нравится?
— Ты дурно влияешь на моих детей.
— Я вижу твоих детей раз в несколько лет, если ты заметил.
— Этого хватает, чтобы они мечтали быть такими, как ты.
— Это плохо?
Мистер Дагвард шумно вздохнул, изо всех сил стараясь взять себя в руки. Эвиза подумала, что присутствует при продолжении какого-то давнего разговора.
— Что у вас произошло? — спросил Герберт Дагвард.
— Ничего.
— Совсем ничего? Что у вас случилось на этот раз?
— Ничего.
— Ничего⁈ Вы снова становитесь на капитальный ремонт. С прежнего ремонта прошло всего два с половиной месяца! А ты говоришь мне: «ничего»! Что случилось?
— Да так, с одной планеты удирали. Пришлось врубить гипердвигатель в атмосфере. Внутреннее покрытие пострадало…
Дядя побагровел ещё сильнее, хотя, казалось — сильнее уже некуда. Эвиза даже испугалась — не случилось бы с ним чего.
— Ричард! Тебе не кажется, что вы должны остановиться?
— В каком смысле?
— Ричард! Тот образ жизни, который вы ведёте — не закончится ничем хорошим. Вам с братом не по четырнадцать лет. Вы должны понимать, что вы делаете. Я в ответе за вас перед памятью моего брата — вашего отца. Я и раньше говорил вам и повторю снова: самое лучшее для вас — вступить в нашу корпорацию. Я устрою так, что не понадобится никакого взноса.
Будет гораздо лучше, если вы примете моё предложение. Работа в корпорации — это стабильное финансовое положение, перспективы роста. Наконец, это положение в обществе. Я много раз говорил вам об этом, что я готов принять вас в любую минуту. Вы займёте подобающее вашей фамилии место. И, в конце концов, я хочу, чтобы дети моего брата были вместе со мной.
— Зачем? — спросил Рек, пожав плечами, — Что мы будем делать в корпорации?
— То же, что делаете сейчас: летать по космосу. А если не понравится, будете посылать других это делать.
— Дядя! Давай поговорим о деле, ладно? Мне нужна карточка допуска в Маисийский архив.
— Зачем? — встревожился дядя. — Во что вы хотите меня втянуть? Хотите, чтобы потом ко мне были претензии?
— А они будут, — пообещал Рек с нехорошей улыбочкой, — Будут, потому что я все равно туда попаду. Разница лишь в способе. Если без допуска, тогда тебя точно спросят: почему это твой племянник не может входить как честный человек, через двери.
Мистер Герберт Дагвард в очередной раз шумно вздохнул и предпринял ещё одну героическую попытку взять себя в руки. В кабинете повисла напряжённая пауза. Рек, как ни в чём ни бывало, изучал потолок и стены.
— Хорошо, — сказал дядя наконец и вернулся к компьютеру. — Я выпишу тебе пропуск. Если втянете меня в историю, это будет на твоей совести.
Ричард! Пойми меня правильно: судьба политика куда более переменчива, чем судьба бизнесмена.
— Ну вот и хорошо, — похвалил Рек. — Премного благодарны.
— Кстати, — становил их дядя. — А зачем это вам?
— Меньше знаешь — крепче спишь. — ответил Рек.
И тут распахнулась входная дверь и в кабинет ворвалась высокая голенастая особа. Первым делом, углядев Река, особа раскинула руки и ринулась к нему.
— Рики! Привет!
— Привет, Джули, — Рек сунул пластиковую карточку в карман пальто и поспешил заключить долговязую особу в свои объятья. Девица бесцеремонно повисла у него на шее и чмокнула его в губы.
— Рики! Ты почему не сообщил, что ты тут?
— Не успел ещё. Я бы связался с вами. — ответствовал Рек, высвобождаясь из её объятий. — Знакомьтесь. Это моя двоюродная сестра Джулия. Попросту — Джули. А это Эвиза.
Джулия радостно пожала Эвизе руку, с нескрываемым интересом оглядывая её с головы до ног.
— Вот это плащ! — заявила она. — Прямо как у Дины Пикто.
— А кто это? — удивилась Эвиза.
— Местная знаменитость, — объяснил за сестру Рек. — Певица.
Между нами говоря — эта Дина Пикто тоже особым вкусом не отличалась и не раз попадала в светскую хронику в раздел «курьёзы» и «а так лучше не делать», но её это ничуть не смущало и не останавливало.
Эвиза в свою очередь тоже разглядывала Джулию Дагвард. Та была одета в коротюсенькое узкое платье, обтягивающее её как перчатка. На ногах — босоножки, точнее сказать шлёпанцы «два ремешка и полуметровый каблук».
Любой человек, увидев её портрет, счел бы, что ей не повезло с внешностью. Длинная (даже не высокая, а именно длинная), голенастая, с крупными чертами лица, с большими руками и большими ногами (кажется, её босоножки на устрашающем каблуке были не меньше 43-го размера), она никогда бы не могла претендовать не то, что на звание красивой, но даже симпатичной. Однако все черты и особенности её фигуры пронизывал какой-то необъяснимый шарм, благодаря которому Джулия Дагвард действительно становилась неотразимой. И она это знала и пользовалась этим.
— Ты представляешь, — уже рассказывала она, — Я ехала мимо. Дай, думаю, зайду к папочке. Ну, так, ни зачем. А Бобби мне говорит: «Мистер Дагвард здесь». Я ему: «Какой? Нас тут много». А он: " Тот самый". Я бегом сюда. А как Дэнни?
— Да как всегда. Возится с кораблем. А как Стива?
— Братец сдаёт сессию. Слушай! У нас сегодня будет классная вечеринка! Приходите все!!
Рек скривился.
— Ты же знаешь, как я отношусь к вечеринкам.
— Ну, пожалуйста, Рики!! Обещаю: будут только свои!
— Ага. Человек двести. Вы там будете выламываться под грохот, который вы именуете музыкой, хлебать дешёвое пойло и рассуждать о вечном. А нас ты представишь в качестве гвоздя программы. Нет уж!
— Тогда мы заглянем к вам сами. Где вас искать? Скажем, завтра.
— Ладно уж, — Рек рассмеялся. — Мы планируем остановиться в гостинице за два квартала отсюда. У нас пока много дел, так что быстро мы не улетим. Ещё успеешь поговорить с Дэнни.
— Ура! — Джули чмокнула его в щеку. — Так я пошла, пап.
— Постарайтесь не
