конец разговора, и ушла. Магистр так же ушёл в дом, оставив меня за столиком в одиночестве и смешанных чувствах от последних сказанных слов. Надеюсь, это всё же правда, а не какая-то игра, потому что отпускать Непритию я не намерен. Та, что справилась с неведомой Красной Лихорадкой, охватившей сотни детей, нужна самому. Кстати, что там за Лихорадка такая? Надеюсь, на форуме об этом хоть что-то будет написано.
Глава 27
— Кажется, я его видела, лорд, — неуверенно произнесла Ургаба. — Не понимаю, зачем Асха наделила кусты таким странным самосознанием…
— По-видимому, чтобы жизнь мёдом не казалась, — буркнул я, с трудом сдерживаясь, чтобы не сплюнуть в ближайший пруд.
— Тяф! Тяф! — пролаяли Огель и Пактиквул.
И кто его знает, согласились они или высказались против. Хотя бы не отнекивались от своих няньковых обязанностей — уже хорошо. За эти полтора часа лисам уже пришлось и в воду прыгать, и в песок нырять, и в клумбах копошиться. Не завидовал я им, но ведь сами согласились… со слов Аса, подтверждённых Бураном. Впрочем, ни один из рыжих не филонил и ответственность не перекладывать, значит точно сами.
— Яфь! Уафь! — раздалось следом за лисьим лаем откуда-то спереди.
— Уф! — сердито отозвался Огель и побежал в ту сторону с явным намерением задать одной зелёной жопке.
— Уф! — облегчённо вторил ему Пактиквул, предварительно убедившись, что серая жопка на месте.
Серая жопка, обладающая так же нормальным именем Хорусес, усиленно делала вид, что это совсем не она последние полтора часа сваливалась в какое-нибудь из многочисленных прудиков, копалась в устроенных по периметру не менее многочисленных статуй лошадей всех видов и мастей и ворошила ещё более многочисленные клумбы с цветами всех возможных расцветок — в том числе самым причудливым образом смешанных — на нашем пути. И ведь понять этого конкретного хоря, равно как и всех остальных представителей этого вида, вполне можно, до взрослого состояния они те ещё шкоды и проказники. Я с этим вполне смирился и готов был потратить неделю, а вот лисы решили стать няньками. Ну ничего, поймут, насколько это не просто, больше рваться не будут. А то вдруг ещё и понравится, кто их знает.
Хоря мне подарили как награду за «Круг Асхи». Двое суток прошло, Система посчитала, что именно крупной версии обычного хорька мне для полного счастья и не хватает и через «В смирении, но не смирившись» выдала его. Впрочем, конкретный зверь идёт с приставкой «стихийный», так что после взросления меня ожидает сюрприз. Невероятно хочется надеяться, что приятный. Имя, Хорусес, на созвучии, как по мне, сочетается и с видом… и не только. Кто-нибудь, может, и догадается, сам я подсказывать в любом случае не буду.
А вот оубуаль, зелёный волчонок, подаренный Асей, имя получил самое обычное — Травень. Оно понравилось любимой, а потому я решил его оставить. Буду сокращать до «Трав» и вообще не париться по этому поводу. Тем более, что все его способности, что откроются через неделю, я и так знаю.
Хорусес и Травень стали пятым и шестым моими питомцами, значительно облегчив задачу с созданием полного комплекта из восьми зверей. Где брать ещё два я пока не знаю, но возможности точно должны быть. Аркат до сих пор не проявлял внезапной неадекватности, значит и в этом моменте так или иначе поможет. Тем более, со слов Карсигавы, он обещал.
— Может, сделаем перерыв, лорд? — осторожно предложила Ургаба. — Мы уже полтора часа ищем этот несчастный лопух, а он всё прячется в этом шаракховом парке!
— Не лопух, а лоупх звёздчатый, — педантично поправил я, но не выдержал и рассмеялся.
— Да уж, лорд, умеете вы остужать месть, — отсмеявшись вместе со мной, произнесла травница. — А вообще, вы плохо на меня влияете. Вспомните, какой я была при нашей первой встрече. Злая на весь мир, не подпускающая к себе никого, с не отпускающим страхом изменить свою не самую удачную жизнь… Спасибо, сама я не решилась бы до тех ягодок да грибочков, что со мной произошли.
— Всё ради Империи, Ургаба, — хмыкнул я. — Ты ей, она тебе ровно то, что заслужила, не меньше.
— Этот ваш рыночный принцип жизни самую малость жесток, лорд, — спокойно произнесла гномка, присаживаясь на ближайшую скамейку из белого дерева. — Но при этом и гораздо справедливее жизни у других бессмертных, этого не отнять.
— Ты много знаешь про жизнь у других бессмертных? — полюбопытствовал я, присаживаясь рядом.
— Натос Ирсинд рассказывал. Ему тоже нравится ваш принцип, говорит, меньше пустых нахлебников заводится, кто сколько наработал — тот столько и наел. Такие вот ягоды да грибочки. Мне, правда, не нравится центрирование денег в жизни грампов при таком подходе, но…
— А кто мешает не центрировать деньги? Золото лишь средство для достижения цели, а вот просто обязана быть куда выше, иначе в конце жизни нечего и вспомнить будет, кроме бесконечной погони за деньгами.
— Нам сейчас и так вспоминать нечего, лорд. Баг-Даад, конечно, строится, Быкрыгор старается не отставать, Железный молот развивается, Кварцевая жила тоже понемногу в город превращается, с Каменным спуском перемены происходят, Кадаг тоже город, но… Непрития рассказывала о различных культурных мероприятиях, что она посещала в Адейвададе. Театр, цирк, выставки художников. У нас из всей культурной жизни только таверна с пивом — и всё. Где уж тут вспоминать в конце жизни.
— Культурная жизнь… — мечтательно протянул я. — Именно для этого в Баг-Дааде и построена школа.
— Чтобы остаться единственной?
— Единственная не вместить всех учеников Наутингура. Тем более такая не очень-то и большая.
— Было бы ещё где взять этих всех учеников Наутингура, — буркнула Ургаба.
— Административные методы никто не отменял, — хмыкнул я. — Всего лишь малю-ю-юсенький закон о всеобщем школьном образовании — и от желающих обучаться отбоя не будет.
— Ловко. Я и не думала, что Бюрократия может… так.
— Она ещё и не так может. Главное, чтобы нашлись ресурсы для удовлетворения спроса.
— Могут не найтись? Тогда надо взять всё под свой контроль, лорд.
— Именно так и будет, абсолютно всё школьное образование Наутингура останется под государственным крылом. Всё остальное — пожалуйста, лишь бы не наносило откровенного вреда жителям, но школы кому-либо передавать я не намерен.
— Это потому что дети наиболее уязвимы
