class="p1">− Эй, Толян, оставь девчонку в покое! − крикнул староста группы Володя Неделько. − Эта девочка не для тебя.
− А для кого: для тебя? − не унимался тот.
− Настя, иди сюда! − позвали, сидевшие тесной группой девчата. Они раздвинулись, освобождая ей место, и Настя, наконец, смогла спокойно поесть. Отзвенели куранты, все чокнулись, потом отодвинули к стенке столы и начались танцы. Наверно, я, действительно, не от мира сего, думала Настя, танцуя с Володей. Почему мне так неприятно чувствовать его руки на талии, его объятья? Ведь славный парень. Вон как Люся Семенова по нему умирает. Но зачем он так прижимает меня к себе? Ох, все, больше не могу!
− Извини, Володя, − остановилась она, − мне надо выйти на воздух. Здесь очень душно.
− Одну не пущу, − уперся староста, − там под общежитием такая гульба, тебе спокойно уйти не дадут.
− Тогда проводи меня домой.
− А чего так рано? Только час ночи. Побудь еще, а то ты все дичком да дичком. Жареный гусь будет, девчата постарались.
− Не хочу. Понимаешь, не люблю долго сидеть за столом − я изнемогаю. Знаешь, я пойду потихоньку.
− Ну, хорошо, провожу.
− Можно спросить у тебя одну вещь? − стеснительно произнес он, когда они уже стояли у подъезда Настиного дома.
− Спрашивай. − Насте не терпелось поскорее уйти, ей совсем не хотелось никаких объяснений и поцелуев. А по всему было видно, что именно это у него на уме.
− У тебя есть кто-нибудь? − Он поковырял снег ботинком, не глядя на нее, и достал сигарету. − Ну, в общем, ты понимаешь, о чем я?
− Это тайна, − помолчав, ответила Настя.
− А почему такая таинственность? Мы же взрослые люди. Если есть, так и скажи.
− И есть, и нет.
− Как это?
− Ладно, скажу. Я очень люблю одного человека, но его здесь нет. Я даже не знаю, где он и встретимся ли мы когда-нибудь. Но это не имеет значения.
− А он тебя?
− Это никого не касается. Володя, ты очень хороший, лучше всех на курсе. Но у нас с тобой ничего не будет. Кстати, тебя очень любит одна девушка из параллельной группы, она со мной делилась.
− Да знаю я, о ком ты. Семенова, да? Уже всему курсу растрепалась. − Он досадливо сплюнул. − Терпеть не могу приставучих.
− Вот и я таких не люблю, − засмеялась Настя и скрылась за дверью.
Сразу после Нового года началась зимняя сессия. Первым экзаменом был матанализ. Принимал его новый преподаватель, заменявший последнее время их заболевшего лектора. Накануне экзамена к Насте подошел староста.
− Ты будешь деньги сдавать? − не глядя на нее, спросил он.
− Какие деньги? − не поняла Настя.
− Какие, какие! Не строй из себя дурочку! Чтобы гарантированно сдать. Наши почти все согласны
− Володя, да ты что! А если Воронов узнает?
− Не узнает, − если никто не проболтается. Так ты будешь сдавать или нет?
− Нет.
− Дело хозяйское. Только потом не жалуйся. Хотя ты, может, и сама сдашь, а мне край нужна стипендия. − И он повернулся, собираясь уходить.
− Постой, − остановила его Настя. − Вам это сам преподаватель предложил — насчет денег?
− А тебе оно надо? Не хочешь сдавать, гуляй! У него двойня на неделе родилась, и жена студентка. А зарплата − кот наплакал, он ведь даже без степени. Думаешь, при таких доходах он откажется от денег? Подпрыгнет от радости. И заваливать никого не станет.
− Так, может, просто собрать деньги и поздравить с рождением малышей? Я согласна.
− Да кому это нужно? Сам должен понять, за что дают. А так − скажет спасибо, и все.
− А если не возьмет? Откуда вы знаете, что возьмет? Ты что − сам будешь ему эти деньги отдавать? А если он сообщит, куда следует? Тебя же будут судить за взятку.
− Нет, Настя, ты, определенно, не от мира сего, − пожал плечами староста. − Все берут в этой стране. Запомни: дают − бери, а бьют — беги! Ладно, ступай, только держи язык за зубами.
− Нет, погоди! Ты не ответил: он сам предложил или это ваша инициатива? Вы хоть понимаете, куда можете вляпаться?
− Ну, беги, доноси! Только подумай, как после этого будешь здесь учиться. Я догадывался, что у тебя и не все дома, но не думал, что до такой степени.
Не все дома! От этих злобных слов у Насти потемнело в глазах, даже захотелось ударить его. Да, у нее не все дома. Вообще никого дома нет. Боже, как больно! Она, молча, отвернулась и, как неживая, медленно стала спускаться по лестнице. На нижней ступеньке ее перехватила Надежда Васильевна:
− Настенька, вот хорошо, что я тебя увидела! Есть разговор. Постой, да ты никак плачешь? Что случилось?
Настя затрясла головой, стараясь не разрыдаться.
− Ну-ка, пойдем ко мне. Нет, нет, ты должна все рассказать. Я тебя в таком состоянии никуда не отпущу. Идем, идем!
Она завела Настю в пустую аспирантскую, заперла дверь и налила воды из графина.
− Пей, она свежая. А теперь выкладывай, что стряслось. Чем тебя этот тип расстроил?
− Не могу, он меня ябедой будет считать. И всех против меня настроит. Но это такой ужас!
− Умеет считать, пусть считает хоть до ста. Давай, говори. Я нюхом чую, что он тебя в какую-то авантюру хотел втянуть. Обещаю, что если за этим никакое свинство не кроется, если это любовные дела, вмешиваться не буду. Но, если связано с учебным процессом, не молчи, − у Воронова и так неприятностей хватает.
И Настя все рассказала. Выслушав ее, доцент помрачнела:
− Вот урод! У мужика, может, и в мыслях не было, так ведь сами человека портят. Ладно, ее переживай, я разрулю эту ситуацию. Все будет в порядке. Иди, готовься к экзамену. А с вашим старостой веди себя, как обычно. Ничего, после сессии он больше старостой не будет.
− Неужели правда, что все преподаватели деньги берут? − немного успокоившись, спросила Настя.
− Что значит, все? Как ты думаешь, я беру? Здесь больше слухов, чем правды. Одно знаю точно: сдают экзамены за деньги только лодыри. Тех, кто знает предмет, никто специально валить не станет. А к вам на матанализ я ассистентом попрошусь, вроде, меня ректор назначил. Как раз вчера на ученом совете он потребовал, чтоб на всех экзаменах
