Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 157
на континенте в стихах, которые, хотя и не являются лучшими, все же неплохо передают дух времени.
Правитель в страхе затих, и прелат лицо свое скрыл,
Потому что песня живых звенит над рядами могил…
Буйный ветер доносит смех, шум свершений этого дня;
Отвечай же, священник, за грех, правитель, пади, как сорняк!
(Перевод Э. Ермакова)
Революции, к сожалению, делают несовершенные люди, и хотя они могут улучшить судьбы участвующих в них людей, но неизбежно создают проблемы, которые так же трудно решить, как предыдущие. Коалесценция людей в Европе во второй половине XIX века, результатом которой стало образование национальных государств Италии и Германии, вовсе не обязательно была предвестницей наступления эры света и благодати. Старый римский принцип «разделяй и властвуй», который британцы в какой-то мере унаследовали, был весьма надежным, хотя и циничным. Но слово «циничный» может использоваться и в другом смысле. Изначально философы-циники всего лишь не одобряли богатство, праздность и роскошь. А в общепринятом современном смысле слово «циничный» применяют к тем, кто отрицает искренность человеческих мотивов и действий. Да, есть «искренние» люди, и Маззини, Кавур и Гарибальди из их числа. Но проблема с такими личностями заключается в том, что их действия часто используются другими, менее искренними людьми. При изучении истории Средиземноморья иногда кажется, что куда меньше вреда причинили бы реалисты (если угодно, можно называть их циниками), чем идеалисты. Я вовсе не хочу сказать, что объединение Италии – это событие, которое не должно было произойти. Дело лишь в том, что оно породило ряд проблем, которые не были решены и в конце XX века.
Колонизация Алжира французами – еще одно большое событие этого периода. Как и трансформация Италии, эта операция продолжалась много лет. Хотя Алжир находился в руках французов с 1830 года и турецкому правлению там пришел конец, французы довольно скоро поняли, что вся страна им вовсе не принадлежит. Каждый ярд территории оспаривался местным населением, и французам даже пришлось какое-то время ограничиваться главными портами на побережье – Алжир, Оран, Буджей и Бон. Завоевание страны они начали так же, как это сделал Барбаросса. Только постепенно регион удалось взять под контроль. Важная богатая провинция Константина стала французской в 1838 году, но прошло еще двадцать лет, прежде чем весь Алжир был в руках французов. Даже после этого постоянно вспыхивали мятежи в диких племенах внутренних территорий, которые продолжались и в XX веке. Алжирские горные племена, совсем как разбойники Барбаджи на Сицилии, никогда не признавали власть империй, оккупировавших их страну.
Римляне, арабы и турки рано или поздно обнаруживали, что разумнее всего оставить этих свободолюбивых всадников в покое и не пытаться их подчинить. Французов для расселения в Северной Африке набирали из числа бедноты и безработных Парижа и других городов, и обширные территории Алжира медленно, но верно преображались. Наконец колония была объявлена французской территорией и была разделена на департаменты – как во Франции. Наконец угроза со стороны алжирских пиратов была ликвидирована, и возрожденный Алжир стал вносить вклад в торговлю и стабильность Средиземноморья.
Тунисское королевство обанкротилось в 1869 году, и французы (при тайном согласии англичан) вторглись на древние земли карфагенян. Покорение страны не прошло без борьбы, но уже к 1880 году большая часть страны оказалась под контролем французов – не колония, а протекторат. Индустриализация и французская культура, как в Алжире, быстро вернула эту территорию в сообщество средиземноморских народов.
После II века н. э. Средиземноморский бассейн не знал такого мира и процветания, как во второй половине XIX века. Потребовалось 1700 лет варварства, войн, застоя и бездеятельности, чтобы человеческие дела вернулись к уровню, соответствующему общей атмосфере моря.
На восточном конце моря, где вереницы пароходов медленно двигались по морской глади, – их трубы, мачты и надстройки казались странно не соответствующими авансцене из песка, верблюдов, феллахов в длинных одеяниях – развернулась другая борьба. На этот раз речь шла о контроле над Египтом. Тяжелое экономическое положение страны, из-за которого Исмаил продал свои акции Дизраэли, естественно, вызвало озабоченность европейских стран. Британские и французские владельцы акций были кровно заинтересованы в политической и экономической стабильности страны, источнике их доходов. К 1879 году Египтом фактически управляли англичане и французы. Исмаил был отправлен в отставку, его место занял его сын. Два года система работала без перебоев, хотя и неизбежно должна была вызвать антагонизм высших слоев египетского общества, которые привыкли управлять Египтом, руководствуясь исключительно соображениями собственной выгоды. Общественное сознание и человеческое сострадание к тем, кому повезло меньше, никогда не играли роли в египетской философии.
По всей стране начались волнения, их умело возглавил египетский армейский офицер Ахмед Араби. Как это часто бывает, лидером стал честный и преданный идеалист, которому надоело видеть свою страну плохо управляемой турками или управляемой в свою пользу франками – англичанами и французами. И снова лидер был не более чем инструментом в руках других людей, более могущественных, которые использовали Араби для продвижения своих интересов. Такое положение дел продлилось недолго. В 1882 году в Александрии начался бунт, в котором было убито много европейцев. Месяцем позже британский адмирал, командовавший восемью броненосцами, потребовал, чтобы Араби прекратил добавлять орудия на форты города. Не получив вразумительного ответа, англичане открыли огонь, уничтожив два форта и повредив остальные. Но сам город обстрел не затронул. Военно-морская артиллерия уже была развита настолько, что обстрел берега можно было вести строго избирательно. Поскольку стало ясно, что единственный способ решить египетские проблемы – высадить армию, британцы пригласили к сотрудничеству французов. Те отказались, итальянцы, которых пригласили следующими, тоже. Ни одна страна не желала вмешиваться. Возможно, они рассчитывали, что, если британцы одержат верх, они выиграют, а если нет, останутся в глазах египтян нейтральными.
В сентябре 1882 года в Египте высадились британские сухопутные силы. Араби был разгромлен и изгнан, и британцы оказались правителями страны. У них не было особого желания таковыми оставаться, однако они сообщили европейским правительствам, что считают своим долгом давать советы, чтобы был установленный удовлетворительный порядок вещей с элементами стабильности и прогресса.
После этого еще пятьдесят лет британцы занимались египетскими делами – весьма неблагодарное занятие, необходимость которого была обусловлена заботой о Суэцком канале и Британской Индии. Их последующее вмешательство в Суданскую войну, вечную проблему поддержания закона и порядка в дельте Нила, сложности реорганизации и политики – все это относилось скорее к истории Египта, чем к истории Средиземноморья. В 1960 году Фостер писал об Александрии: «Ее будущее, как и всех других
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 157
