Книга Ангел-наблюдатель - Ирина Буря

class="p1">Однажды я услышал, как она расспрашивает Галю о ее матери — почему та намного больше времени с ее сестрой и ее семьей проводит, и всегда ли у них так в семье было. Я еще даже хмыкнул про себя — вот, мол, даже ребенок не может не заметить явного перекоса в симпатиях моей тещи. Но когда спустя некоторое время Дара перешла к вопросам о Галином отце — куда он подевался, и что заставило его из семьи уйти — я понял, что запахло жареным. Отсутствие моих родителей Дара всегда воспринимала как данность, но, похоже, изучение кровных связей привело к тому, что период детского восприятия родственниками только тех, кого постоянно видишь, у нее уже закончился.

Гале я однажды сказал, что эта тема является для меня чрезвычайно болезненной, и она — огромное спасибо ее чуткости! — к ней больше не возвращалась. Ей самой и отношения с матерью, и воспоминания об отце особой радости не приносили. Я вдруг задумался, почему меня о них никто другой до сих пор ни разу не спрашивал. Татьяна с Анатолием и Марина с ее гвардией — понятное дело, а вот Света с Сергеем? Да и ребята в офисе — о родственниках у нас как-то не принято говорить, но нет-нет, а слово-другое постоянно почти у всех проскакивает…

Придумать историю для Дары не составляло для меня ни малейшего труда, но, пожалуй, не мешало сверить сначала часы с другим, единственно возможным источником инфор… дезинформации обо мне. И поскольку этот источник продолжал демонстрировать сдержанную прохладцу в отношении ко мне, я тщательно выдержал все нормы политеса — вежливо поинтересовался у него как-то вечером, после работы, может ли он уделить мне в тот день несколько минут для телефонного разговора. Досадливо поморщившись, Анатолий коротко кивнул.

— Где мои родители? — без дальнейших расшаркиваний спросил я через пару часов, как только он снял трубку. Не хочет говорить со мной — приступим прямо к делу, и покороче.

— Кто? — умудрился он в одном коротком слове в очередной раз однозначно выразить свое недвусмысленное отношение к моим умственным способностям.

— Мои родители, — терпеливо повторил я. — Куда ты их пристроил?

— Тоша, — с подчеркнутой озабоченностью в голосе произнес он, — у тебя что, как у твоих компьютеров, сбой памяти от перегрузки случился? Зачем мне твои родители и с какой стати я должен куда-то их пристраивать?

— Если мне не изменяет память, — категорически отказался я считать его вопросы риторическими, — тогда, в самом начале, ты был весьма решительно настроен принять самое активное участие в создании истории моего появления на земле.

— А если мне не изменяет память, — прошипел он, — ты весьма решительно от этого отказался. Так что нечего теперь…

— А я, между прочим, ни о чем тебя не прошу, — с удовольствием перебил его я. — Мне просто нужно знать, в каком направлении думать — если вдруг вы с Татьяной уже кому-то что-то наплели.

— Очень надо! — фыркнул он. — Своих дел хватает — вздохнуть некогда.

— А твои, кстати, где? — осторожно спросил я. На всякий случай, чтобы не повториться случайно. — Они у тебя, по-моему, дипломатами были?

— Они погибли, — с хорошо отрепетированным скорбным достоинством провозгласил он. — В автокатастрофе, когда я в Германии учился.

Судя по интонации, он уже и сам в ту историю поверил. Вот такую проникновенную прямоту и мне позаимствовать не помешало бы.

— А рука не дрогнула? — решил спровоцировать его я, чтобы он мне еще раз пример сдержанной грусти показал.

— Было тяжело… — Он помолчал немного — я старательно посчитал, на сколько секунд пауза растянулась. — Мы с Татьяной долго этот момент обсуждали. И, в конечном итоге, пришли к единогласному мнению, что такой выход — наилучший. Полное отсутствие контактов в мире современных технологий, — продолжал долдонить он все тем же менторским тоном, — объяснить было бы намного сложнее.

Это он мне про современные технологии рассказывать будет?! У меня, похоже, тоже нет альтернативы полному сиротству — у людей даже после полного и бесповоротного разрыва всех и всяческих отношений принято все друг о друге знать.

— А про моих Татьяна никому ничего не говорила? — на всякий случай еще раз уточнил я.

— У моей жены, — снова зашипел он, стремительно проскочив стадию сдержанного негодования, — и без тебя есть, о ком думать! И если вы там решили, что она спит и видит, как бы еще в твоей жизни поучаствовать…

В этот момент я окончательно и бесповоротно поверил, что Татьяна рассказала-таки ему все, о чем я просил. И оградила меня от его реакции. Пока я сам, идиот, через эту ограду не перелез.

— Слушай, — второй раз подряд перебил я его, и даже не поежился, — я не знаю, на кого там перегрузка действует, но если ты взвиваешься, как ужаленный, в ответ на детскую фантазию…

— А зачем вдруг тебе история о родителях понадобилась? — не стерпел он вопиющего нарушения протокола наших взаимоотношений, и в голосе его впервые за долгое время прозвучала настоящая живая нотка — привычной настороженной подозрительности.

— Да Дара начала Галю о родственниках расспрашивать, — с неожиданной для себя готовностью поддержал я возвращение к нашей обычной манере разговора. — Чует мое сердце, что и меня эта чаша не минует.

— И она тоже? — выдохнул он.

— А что, и Игорь…? — догадался я.

Ну, кто бы сомневался! Я даже голову готов был дать на отсечение, что у Игоря такой интерес чуть-чуть раньше проснулся! У его родителей, правда, нужная история уже давно готова была… И вдруг я увидел в ней огромный, зияющий пробел. Который кому угодно с первого взгляда в глаза бросится. И о котором Анатолий, похоже, еще даже не подозревает. И устранить который только я, похоже, могу. Без всяких просьб с его стороны. Хотя они пришлись бы весьма кстати. Чтобы он прекратил воображать, что один только я постоянно в посторонней помощи нуждаюсь.

— Ну вот, видишь! — продолжил я. — Я только потому тебя и побеспокоил. Чтобы, если у вас уже какая-то версия есть, моя с ней не разошлась. Еще ведь и вещественными доказательствами нужно будет заняться…

— Какими доказательствами? — Голос у него многообещающе дрогнул.

— Как какими? — старательно удивился я. — Люди столько лет на земле прожили — и никакого следа от них не осталось? Даже фотографий?

— Да где же их взять? — сорвался он на отчаянный стон.

— Вот сам думаю… — тяжело вздохнул я. — Ладно, я пошел, а то действительно времени в обрез. Спасибо, что определил, в каком направлении мыслить.

Оставив его побарахтаться, как следует, в болоте беспомощности, сам я