с нею несколько раз — сколько именно, не помнит. А когда познакомился со своей будущей женой, Тереса перестала его интересовать.
— Так и сказал?
— Дословно. Как ты думаешь, зачем он ее убил? Чтобы избавиться от нее?
— Возможно. Ведь все говорили, что она была навязчива.
— Разумеется. А лотом ему выпало непостижимое счастье: свидетели перепутали марку машины. Форсберг наверняка узнал об этом. Фактически мог чувствовать себя в безопасности. Только Еранссон его беспокоил.
— Еранссон и Форсберг были приятелями, — сказал Мартин Бек.
— А далее все затихло, до тех пор, пока Стенстрём не начал ворошить дело Тересы и пока не получил от Биргерссона неожиданную информацию. Следователь понял, что Еранссон единственный из всех причастных к тому делу имел «моррис-минор». Да еще той же самой окраски. Стенстрём по собственной инициативе допросил многих лиц и начал наблюдать за Ёранссоном. Конечно, он быстро заметил, что Ёранссону кто-то давал деньги, и пришел к выводу, что это, видимо, убийца Тересы Камарайо. Еранссон начал все больше-и больше нервничать… Кстати, знаем ли мы, где он жил с восемнадцатого октября до тринадцатого ноября!
— Да. На барже на озере Клара. Нурдин сегодня утром нашел это место.
Колльберг кивнул.
— Стенстрём рассчитал, что Еранссон рано или поздно приведет его к убийце, потому и наблюдал за ним день за днем и, наверное, не прячась. И, как оказалось, имел основание. Для него самого все закончилось катастрофой. Если бы он пораньше поехал в Экшё…
Колльберг замолчал. Мартин Бек задумчиво потирал переносицу большим и указательным пальцем правой руки.
— Да, как будто все сходится, — сказал он, — даже психологически Остается девять лет до того времени, когда по делу Тересы за давностью не будут привлекать к ответственности. А убийство — единственное преступление, которое может принудить более или менее нормального человека впасть в крайность, лишь бы его не изобличили. Кроме того, Форсбергу есть что терять.
— Знаем ли мы, что он делал вечером тринадцатого ноября?
— Да, он убил всех тех людей в автобусе, а среди них Стенстрёма и Ёранссона, которые в этой ситуации были для него смертельно опасными. Но фактически мы знаем только то, что он имел возможность совершить это убийство.
— Откуда мы это знаем?
— Гюнвальду посчастливилось перехватить служанку Форсберга. Каждый понедельник вечером она свободна. Ночь с тринадцатого на четырнадцатое она провела у своего приятеля. Из того самого источника нам также известно, что жена Форсберга была тогда на женском собрании. Следовательно, Форсберг должен был сидеть дома, так как они никогда не оставляли детей одних.
— Где она теперь? Служанка?
— Здесь. Мы ее задержим на ночь.
— А какое, по-твоему, у него психическое состояние? — спросил Колльберг.
— Видимо, очень плохое. На грани срыва.
— Речь идет о том, достаточно ли у нас материала, чтобы арестовать его, — сказал Колльберг.
— За автобус недостаточно, — ответил Мартин Бек. — Но мы можем его арестовать как лицо, на которое падает подозрение в убийстве Тересы Камарайо.
— Когда?
— Завтра до обеда.
— Где?
— В его конторе. Как только он явится туда. Нет надобности делать это при жене и детях, а особенно когда он в состоянии крайнего отчаяния.
— Как?
— Как можно деликатнее. Без стрельбы и выламывания дверей.
Колльберг немного подумал и поставил последний вопрос:
— Кто?
— Я и Меландер.
XXIX
Когда Мартин Бек и Меландер зашли в приемную, блондинка возле коммутатора за мраморным столиком отложила пилочку для ногтей.
Кабинет Бьёрна Форсберга помещался на шестом этаже дома на Кунгсгатан, невдалеке от Стуреплан.
Было еще только пять минут десятого, а они знали, что Форсберг обычно не приходит раньше чем в половине десятого.
— Сейчас придет его секретарша, — сказала блондинка. — Будьте добры, садитесь и подождите.
В глубине приемной, за спиной у телефонистки, вокруг длинного стола, покрытого стеклом, стояло несколько кресел. Мартин Бек с Меландером повесили пальто и сели.
В комнате было шесть дверей без табличек. Одна из них приоткрытая. Мартин Бек поднялся, заглянул в нее и исчез в комнате. Меландер вынул трубку, табак и закурил. Мартин Бек вернулся и снова сел.
Они ожидали молча. Время от времени тишину прерывал лишь голос телефонистки и щелканье коммутатора, когда она соединяла собеседников. Да еще доносился приглушенный уличный шум. Мартин Бек листал какой-то технический журнал. Меландер, держа во рту трубку и зажмурив глаза, отдыхал в кресле.
В двадцать минут десятого в приемную зашла женщина в шубе, в сапогах и с большой сумкой через плечо.
Женщина едва кивнула головой телефонистке и быстрыми шагами подошла к приоткрытой двери. На ходу она равнодушно посмотрела на посетителей и закрыла дверь за собой.
Еще через десять минут пришел Форсберг.
Он был одет точно так же, как в предыдущий день, и шел быстро и энергично. Он хотел повесить свой плащ, когда заметил Мартина Бека и Меландера. На миг он застыл, но быстро овладел собой, повесил плащ и подошел к ним.
Мартин Бек и Меландер одновременно поднялись. Бьёрн Форсберг вопросительно свел брови. Он уже хотел что-то сказать, но Мартин Бек опередил его:
— Комиссар Бек. А это старший следователь Меландер. Мы хотели бы поговорить с вами.
— Очень приятно, — ответил Форсберг. — Заходите. Он казался совсем спокойным, даже веселым. Пропустив их в дверь, он кивнул секретарше и сказал:
— Добрый день, госпожа Шельд. Мы с вами поговорим потом. Я только отпущу этих господ.
Он провел их в свой кабинет, просторный, светлый и элегантно обставленный. Почти весь пол покрывал толстый серый ковер. Большой полированный стол был пуст. Два телефона и диктофон размещались на столике рядом с черным кожаным креслом. На широком подоконнике стояли четыре фотографии в оловянных рамках — жены и троих детей. На стене между окнами висел портрет, написанный маслом, наверное, покойного тестя. Бар, стол для совещаний с графином и стаканами на подставке, кушетка, стеклянный шкаф с книгами и фарфоровыми безделушками, сейф, вмонтированный в стену.
Все это Меландер приметил, пока Бьёрн Форсберг уверенной походкой шел к своему столу.
Бьёрн Форсберг стал за столом, оперся на него левой рукой, наклонился и правую руку засунул в ящик. Когда он ее вынул, пальцы его сжимали пистолет.
Глядя на Мартина Бека почти веселыми глазами, Бьёрн Форсберг засунул пистолет как можно глубже в рот, сжал губы вокруг блестящего дула и нажал на спусковой крючок.
Все это произошло так быстро, что Мартин Бек и Меландер успели пройти только половину расстояния от двери до стола, когда Бьёрн Форсберг свалился на него.
Пистолет был снят с предохранителя, крючок стоял на взводе, он резко щелкнул, но пуля не вылетела из ствола.
