Воспоминания — такой специфический жанр, когда что надо помнится, а что не надо — не очень. Например, у Хрущева ни слова нет про новочеркасский расстрел 1962 г. Но про Большую войну сказано много. Главное, от первого лица, а не от коллектива особо доверенных составителей, как в воспоминаниях Жукова или Брежнева. Поэтому если он где и врет, то врет по-своему, по-хрущевски, не согласовывая с аппаратом.
«Помню, тогда на меня очень сильное и неприятное впечатление произвело поведение Сталина. Я стою, а он смотрит на меня и говорит: “Ну, где же русская смекалка? Вот говорили о русской смекалке. А где же она сейчас в этой войне?” Не помню, что ответил, да и ответил ли я ему. Что можно ответить на такой вопрос в такой ситуации? Ведь когда началась война, к нам пришли рабочие “Ленинской кузницы” и других заводов, просили дать им оружие. Они хотели выступить на фронт, в поддержку Красной Армии. Мы им ничего не могли дать. Позвонил я в Москву. Единственный человек, с кем я смог тогда поговорить, был Маленков. Звоню ему: “Скажи, где получить винтовки? Рабочие требуют винтовок и хотят идти в ряды Красной Армии, сражаться против немецких войск”. Он отвечает: “Ничего я не могу тебе сказать. Здесь такой хаос, что ничего нельзя разобрать. Я только одно могу тебе сказать, что винтовки, которые были в Москве у Осоавиахима (а это винтовки с просверленными патронниками, испорченные), мы приказали переделать в боевые, велели заделать отверстия, и все эти винтовки отправили в Ленинград. Вы ничего не сможете получить”.
Вот и оказалось: винтовок нет, пулеметов нет, авиации совсем не осталось. Мы оказались и без артиллерии. Маленков говорит: “Дается указание самим ковать оружие, делать пики, делать ножи. С танками бороться бутылками, бензиновыми бутылками, бросать их и жечь танки”. И такая обстановка создалась буквально через несколько недель! Мы оказались без оружия. Если это тогда сказать народу, то не знаю, как он отреагировал бы на это. Но народ не узнал, конечно, от нас о такой ситуации, хотя по фактическому положению вещей догадывался»[259].
Иными словами, если оружие в стране и было (как тракторы в середине 30-х), то система его распределения, доставки, ремонта, обучения кадров и использования не функционировала. С тыловым обеспечением и резервами тоже была беда. Потребовалось полтора-два года, чтобы на собственном кровавом опыте нащупать более вменяемый баланс между абсолютным централизмом и готовностью людей на местах брать ответственность на себя. Пока не ушли наконец сталинские любимцы типа Буденного, Ворошилова, Мехлиса и Кулика, основным достоинством которых было умение подлаживаться под вождя. Пока новые командиры не показали, кто чего на деле стоит, а новые заводы под отрытым небом не наладили производство нового оружия. По сути, бесплатно, за пайку хлеба. Потому что такой народ. Приученный гордиться, что собственным телом умеет прикрывать дыры в начальственных обещаниях. Бескорыстно.
За эти курсы практического обучения страна, народ и территория заплатили несоразмерно дорого. Меж тем партийная забота все-таки оставила место и для русской смекалки: дается указание с пикой, ножом и бензиновой бутылкой выходить против фашистского танка. Он ведь слабенький, позаимствованный у чехов, с клепаной броней… Немцы, если верить Суворову™, катастрофически не готовы были. Советский богатырь ткнет пикой разок — и подавай следующего! С тех пор появилось выражение «коктейль Молотова». Оружие для бедных, обманутых и доведенных до отчаяния.
Характерны и хрущевские формулировки насчет «народа». Мы, конечно, народу не сказали. Хотя народ (слава Богу, не дурак!) и без нас догадывался. Так мы ковали победу. Будучи плотью от плоти народа, его несгибаемым авангардом и носителями передового марксистско-ленинского учения. Под руководством великого народного вождя.
Частный случай дверных ручек
Тяга к художественному свисту наряду с удалым лубочным стилем роднит творчество Суворова™ с прочими большими и малыми вертикалистами, включая Паршева, Прилепина и Проханова. Что для более раннего Л-Суворова было не так характерно. Рисуя привычную картинку, где Сталин один велик и могуч, а все его союзники или враги полные идиоты, Суворов™ вполне в стиле доцента Иванова-Омского рассказывает, что Британии в начале войны так не хватало металла, что пришлось отправить на переплавку даже старинные парковые ограды. С тех пор так и стоят кургузые… Еще сильнее англичанам не хватало меди и бронзы для артиллерийских взрывателей. Вследствие чего были утилизированы даже старинные дверные ручки и канделябры в Оксфорде[260].
Приемчик из арсенала 50-70-летней давности, до подобных его предшественник Л-Суворов не опускался. Логика простая: наши люди в булочную на такси не ездят, а уж в Оксфорде и подавно не бывали. Про заграницу им можно вкручивать все что угодно — как про Солсберийский собор. Про сифилис, про бездомных, что негров линчуют. Мулька про дверные ручки оставляет в коммуникативной памяти яркую отметину: Британия в коматозном состоянии; она отчаянно нуждается в помощи СССР. Чуть не в голос умоляет Сталина: напади на Гитлера, напади, напади… А мудрый Сталин не соглашается. Держит паузу.
Беда даже не в том, что в реальном Оксфорде дверные ручки на месте и любой российский турист (за исключением силовиков, которым запрещен выезд за границу — разве что по делу, как в Солсбери) может в этом убедиться. Бронзовые памятники тоже стоят где стояли. Дефицита старинных канделябров не наблюдается. Возможно, пару-тройку поувесистей британские историки позаимствовали, чтобы достойно проводить Суворова™ согласно старинной клубной традиции, но основной массив сохранился.
Значительно хуже (для нашей коммуникативной памяти), что ее опять низвели к примитивному бинаризму. Конечно, Черчиллю было бы комфортней, если бы СССР в 1939–1940 гг. вдруг напал на Германию. Но с таким же успехом он мог бы надеяться, что войной против Гитлера пойдет Япония или фашистская Италия. Реальный Черчилль, в отличие от кукольного персонажа, которым его представляет советская пропаганда то в лице Суворова™, то в лице Нины Андреевой (мол, непроизвольно вскакивает и держит перед Сталиным руки по швам), не был ни сказочником, ни кретином. К истории, к своему народу и к законам Британской империи относился с уважением. В отличие от восточных деспотов и их акынов.
Плохо и то — на этот раз для самого текста, — что история с дверными ручками разрушает его изнутри. В той же книге тот же автор (или уже другой, под тем же псевдонимом, если между ними были распределены главы?!) нам рассказывает, что США в рамках ленд-лиза поставили в Мурманск 34 793 т бронзы и латуни в слитках. Плюс 7335 т бронзовой и латунной проволоки, 24 513 т латуни и бронзы в листах и 181616 т изолированной медной проволоки. И, понятное дело, подает это как очередное доказательство сталинской гениальности: заставил Запад работать на себя! Ладно, вопрос о том, кто на кого в большей мере работал, кто чем расплачивался и кто в итоге больше выиграл, оставим в стороне. Так же как и вопрос, куда делись паршевские чушки меди и никеля, как бы заготовленные могучей советской промышленностью «на крайний случай» и выстроенные до горизонта рачительными Сталиным — Берией — Кагановичем.
