Этот вопрос позабавил Данло, несмотря на усталость. Юмор часто спасал его от ежедневных ужасов и вынужденной бессонницы. Порой это был черный юмор, свойственный тем, кто постоянно имеет дело со смертью, но чаще – острое чувство иронии и изначальной странности вселенной. Данло по привычке улыбнулся и ответил: – Не знаю, верно ли.
– Мы в это верим. – Харра тоже улыбалась, но ее улыбка выражала не юмор, а скорее веру и благоговение. Она знала, что Данло всего лишь человек, и он сам всегда говорил так, но свет его души был ей виден с,толь же ясно, как если бы Бог Эде зажег звезду у него во лбу. – Все в это верят, пилот. Даже Бертрам и его ивиомилы боятся, что это правда, хотя и не позволяют себе верить.
– Сколько людей уже умерло за эту веру. – Один из них, Томас Ивиэль, надрывно кашлял у Данло в спальне. – Так много веры и так много смерти.
– Да. Но мы выиграли битву, и космодром наш. По крайней мере космодром Орнис-Олоруна – летные поля Амариса, Элимата, Каркута и еще ста более мелких городов до сих пор в руках ивиомилов. Мы пришли, чтобы сказать вам об этом.
– Я уже слышал.
– Мы хотим сказать вам, что ваш корабль не пострадал. Ивиомилы пытались открыть его, но их убили, прежде чем они смогли попасть внутрь.
Данло на миг прикрыл глаза, представив себе ивиомилов в красных кимоно, осаждающих его корабль с лазерами и сверлами. Представил, как они клянут прочность черного алмаза, клянут и гибнут, а Достойные, смыкая кольцо, убивают их из плазмострелов и тлолтов.
– Да, – сказал он, – открыть легкий корабль почти невозможно, если ты не пилот.
– Теперь вы вольны улететь. Мы держим все улицы, все лифты от дворца до космодрома.
– Волен улететь, – повторил Данло как нечто бессмысленное.
– Вы исполнили свою миссию по отношению к нашей Церкви.
– Правда?
– Этим утром мы подключились к вечному компьютеру Эде и получили Новую Программу взамен Тотальной и Программы Прироста. Мы введем эту Новую Программу завтра утром.
– Понятно. – Мы молимся, чтобы в Программу нашей Церкви никогда больше не входило уничтожение звезд. Данло молча склонил голову в знак благодарности этой доброй душе.
– Теперь вы можете сообщить о вашем успехе правителям вашего Ордена.
Данло повторил свой поклон.
– И нараинским еретикам тоже. Вы можете сказать им как их эмиссар, что мир между нами обеспечен.
– Как пожелаете, благословенная Харра.
– Мы полагаем, вы будете рады покинуть Таннахилл.
Данло взглянул на алтарь, где стояли рядом два образника.
Эде Харры излучал блаженство, его Эде состроил такую же мину на случай, если Харра посмотрит в его сторону.
– Но я не могу пока улететь, – сказал Данло. – Я… должен выполнить одно свое обещание.
– Обещание кому?
– Вашему народу. Вы сами сказали: люди верят, что я светоносец.
– Да, верят.
– Я символ, ведь так? Если я сейчас улечу к звездам, многие этого не поймут.
– Да, могут не понять.
– Такой поступок повредил бы вашему делу.
– Мы все еще боимся проиграть войну.
– Тогда я останусь, пока исход войны не определится. – И Данло с улыбкой добавил: – Какая польза от светоносца, если он оставляет за собой тьму?
– Мы надеялись, что вы захотите остаться, – призналась Харра. – И надеемся, что после отлета вы когда-нибудь вернетесь к нам.
Данло хотел сказать ей, что непременно вернется, и скоро, но его прервал донесшийся из спальни негромкий крик.
Следом послышался шорох простыней и стон.
– Извините меня, благословенная Харра. – С энергией, удивительной для человекач, так долго обходившегося без сна, Данло вскочил на ноги и ушел в спальню. Довольно долгое время спустя он вернулся и снова сел. – Это Томас Ивиэль. Он очень страдает.
– Мы слышали, что он получил ожоги в бою за космодром.
– Да. – Данло, сейчас далекий от юмора, насколько возможно для человека, смотрел на свои руки и почти чувствовал, как горит и обугливается его белая кожа.
– Мы слышали, что он умирает.
– Да, – тихо подтвердил Данло. – Он умирает.
– Мы слышали, какую заботу проявляет светоносец к умирающим. Мы позволяем это только потому, что вы – это вы.
– Простите, благословенная Харра, но их так много – тех, кто умирает. Кто бы мог подумать, что их будет так много.
– Но живые тоже нуждаются в нашей заботе.
– Да… я знаю.
– Мы слышали, что вы спасли одного человека. Алезара Ивиунна – так, кажется?
Данло с грустной улыбкой кивнул. Он сидел над этим Алезаром неотлучно, поил его и играл ему на флейте.
– Вы – светоносец, человек без страха, исцеляющий живых и беседующий с мертвыми. Многие говорят, что вы и умирающих можете исцелять.
– Нет. Умирающие… только сами могут исцелиться.
– Говорят, что вы несете свет в своих ладонях, и ваше прикосновение – все равно что солнце для цветка.
Данло закрыл глаза, вспоминая то, что увидел в себе во время светоприношения.
– Мы все – это только свет, правда? Чудесный свет. Он внутри всех вещей. Все вещи – это он и есть. Он… знает себя. Он движет собой и создает себя из себя же, он струится, он – новые формы, и сила, и цель. Я знаю, что любой человек способен исцелить себя сам. Я почти что вижу этот благословенный путь. Я чувствую его в своих руках, и в крови, и глубже – он горит в каждом атоме моего существа, как огонь. Это пламя делает живыми нас всех, благословенная Харра. Оно горит, воссоздавая себя, а мы горим, воссоздавая себя, и мы все знаем как, правда знаем. Мы просто не знаем… что мы знаем.
Харра смотрела на него, как на младенца, который родился на свет с сияющими глазами и смехом, славящим красоту мира, – или с плачем над болью этого мира. Казалось, что она прислушивается к окружающим их звукам: стонам Томаса Ивиэля, разрывам бомб на других уровнях города, своему дыханию. Попугай завозился в своей клетке. Он производил слишком много шума, и Данло перенес его подальше от спальни, к алтарю, чтобы не тревожить умирающих.
– На Таннахилл вас привело несколько целей, – тихо, почти шепотом, заговорила Харра. – Вы прибыли сюда как эмиссар нараинов и пилот своего Ордена – а возможно, и как сын, ищущий своего отца.
– Да, – сказал Данло, слушая шум дыхания у себя внутри.
– И, возможно, самой главной вашей целью – во всяком случае, самой близкой вашему сердцу, – было найти лекарство от Чумы.
– От медленного зла.
– От болезни, против которой нет средства.
Оно есть, подумал Данло. Прямо здесь, в этом затерянном мире. Я нашел его. Твердь была права – я всегда его знал. И когда-нибудь я найду способ использовать это знание.
