Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 154
«Удивительно, как много времени»: Сью Клиболд вспомнила этот разговор в беседе с Дэвидом Бруксом в 2004 году, а Брукс изложил его в колонке New York Times.
ФБР и Секретная служба: ФБР выпустило доклад «Школьный стрелок: концепция оценки угрозы» в 2000 году. Два года спустя Секретная служба и Министерство образования объединили усилия для проведения более широкого анализа этого явления, результатом которого стал «Итоговый доклад и выводы, сделанные из мероприятий по обеспечению безопасности школ». Оба документа были великолепны, и при работе над книгой я в значительной мере опирался на них. Я также использовал сообщения в СМИ для рассказа о предотвращенных попытках подражателей Эрика и Дилана повторить трагедию «Колумбайн» в других городах. Кроме того, я много раз интервьюировал школьных работников, учеников и специалистов по психическому здоровью относительно политики нулевой терпимости к угрозам повторить «Колумбайн».
Два самых распространенных мифа: Секретная Служба изучила каждую из целенаправленных атак на школы, имевших место с декабря 1974 года по май 2000 года. Их было тридцать семь, а нападавших сорок один. Соответствие прошлого поведения нападавших требованиям дисциплины и их успехи в учебе варьировались в широких пределах. Пожалуй, наиболее распространенным из ошибочных представлений о школьных стрелках являлся миф о нелюдимых изгоях. Некоторые из нападавших на школы были замкнутыми одиночками, но две трети ими не являлись.
У них «сорвало крышу»: «У людей, не склонных к насилию, не «срывает крышу», и они не решают под влиянием момента справиться с проблемой при помощи насилия», – говорилось в докладе ФБР. Планы атак на школы могли быть задуманы за день или два до преступления, а могли вынашиваться более года.
Видеоигры: только один из восьми стрелков увлекался видеоиграми, в которых преобладало насилие. Более многочисленная группа – около трети – писала о насилии, выполняя школьные задания или делая записи в дневниках.
Большинство подростков, нападавших на школы, имели сходный личный опыт: во многих таких случаях какую-то роль, возможно, сыграли притеснения и травля. 71 % нападавших испытал на себе травлю, притеснения, угрозы, или им был нанесен физический вред. На первый взгляд цифра кажется огромной, но пришедшие к таким выводам эксперты не изучали вопрос о том, какова доля испытавших на себе то же самое среди подростков, которые не устраивали атак на школы; подобный негативный опыт довольно обычен для учеников старших школ. Правда, несколько школьных стрелков испытали жестокие или длительные притеснения и издевательства, и в некоторых случаях это, по-видимому, могло повлиять на принятие ими решения устроить атаку на школу.
Пережили утрату или провал: утраты принимали различные формы. У 66 % стрелков резко понизился статус в школе; 51 % испытал утрату иного характера, включая смерть близкого человека, но чаще их бросали девушки. Главным здесь было то, что нападавший воспринимал эту потерю как серьезную и чувствовал – его статус упал.
Причем более половины сказали: 39 % времени о планах убийц знали по меньшей мере два человека, не собиравшихся участвовать в атаке, а один человек 93 % времени подозревал, что они готовят атаку.
Опасность резко возросла: ФБР привело следующий пример угрозы, риск выполнения которой велик. «Завтра утром, в восемь часов, я намерен убить директора школы. Именно в это время он находится в кабинете один. У меня есть девятимиллиметровый пистолет. Поверьте, я знаю, что делаю. Мне до смерти надоели его методы управления школой».
Мелодраматические проявления эмоций: мелодраматическое поведение и исступленное использование восклицательных знаков встречаются сплошь и рядом, например: «Я тебя ненавижу!!! Ты погубил мою жизнь!!!!» Большинство неспециалистов считает, что такое сильное проявление чувств свидетельствует о возросшей опасности. Это является распространенным заблуждением, указывалось в докладе. Стрелки, нападающие на школы, с такой же долей вероятности могут оставаться спокойными. Не было обнаружено никакой корреляции между накалом эмоций и реальной опасностью, которую он якобы предвещает.
Менее явным признаком: как считает ФБР, подросток может проболтаться о планах, когда кошмарные мысли начинают мучить его «независимо от темы разговора, в котором он участвует, школьного задания, которое выполняет, или отколотой в его присутствии шутки».
Список настораживающих признаков: ФБР распределило свои критерии по четырем сферам жизни подростка – поведение, обстановка в семье, динамика показателей в учебе и оказываемое социальное давление. Один только список, касающийся поведения, включал в себя двадцать восемь признаков. В нем отмечалось, что множество ни в чем не повинных подростков могут проявлять один, два или даже несколько из этих настораживающих признаков; ключом здесь являлась информация о том, что указанный подросток отвечает большинству критериев во всех четырех сферах. Факторы риска также тесно коррелировали с наличием у подростка пристрастия к алкоголю или наркотикам.
Национальная рабочая группа: в нее входили сотрудники сил правопорядка, расследовавшие атаку на «Колумбайн», и наиболее компетентные в этих вопросах офицеры правоохранительных служб, от членов отряда полиции быстрого реагирования Управления полиции Лос-Анджелеса до тех, кто состоял в Национальной тактической ассоциации.
50. «Подвальные пленки»
Первая часть была отснята: департамент шерифа показал эти пленки сначала сотрудникам журнала TIME, затем репортерам Rocky Mountain News и наконец устроил «сеанс» для небольшой группы других журналистов. Я не был включен в их число и не видел этих пленок. Описание того, что на них запечатлено, опиралось на три источника: подробное изложение их содержания в документах полиции, новостные сюжеты журналистов, которые их просмотрели, и записи, сделанные Фузильером и Кейт Баттан, каждый из которых изучал материалы в течение полугода. Один только полицейский отчет по пленкам занимал десять страниц и включал в себя подробное описание каждой сцены, сопровождавшееся большим объемом цитат.
После первых показов для прессы департамент шерифа обещал показать пленки снова, но этого так и не случилось. Тогда Клиболды подали в суд ходатайство, в котором утверждалось, что пленки являются частью наследственной массы, оставшейся после убийц. В суд обратились и другие. Большинство семей жертв в конце концов начали борьбу за обнародование «подвальных пленок». Тогда департамент шерифа объединил усилия с семьями убийц, чтобы не делать эти пленки достоянием гласности. Этот альянс привел родителей жертв в ярость. В декабре 2002 года федеральный судья Ричард Мэтч отклонил иск, в котором утверждалось, что на пленки распространяется авторское право, и при этом дал истцам гневную отповедь. Он назвал это «явной попыткой скрыть то, что представляет общественный интерес». Но департамент шерифа Стоуна продолжал настаивать на том, что слова убийц несут слишком большую опасность, поэтому пленки нельзя показывать широкой публике.
Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 154
