Что-то затрещало, и вдруг Винтер оказалась на свободе. Упав на четвереньки, она поспешно поползла к выходу из палатки, но добраться до него не успела. Рука Дэвиса стиснула ее лодыжку. Рывок – и Винтер плашмя, лицом вниз упала наземь. Беспощадный удар ногой по ребрам перевернул ее на спину.
Каждый вздох отзывался мучительной болью. От удара, должно быть, сломалось ребро, потому что в груди с каждым стуком сердца что-то неприятно проворачивалось; горло словно опоясал огонь. Винтер слабо кашлянула и попыталась приподнять голову.
– Глазам не верю, – услышала она голос Дэвиса. – Мать твою растак, я не верю собственным глазам. Этого просто быть не может!
Винтер кое-как ухитрилась приподняться на локтях. Дэвис уставился на нее, разинув рот. В одной руке он сжимал окровавленный лоскут от нижней рубашки Винтер. Пуговицы отлетели, не выдержав рывка, и полы рубашки распахнулись, оголив ее до пояса.
– Святые и, мать их, мученики! – пробормотал Дэвис. – Что за черт? Ты ярмарочный уродец, что ли?
Винтер попыталась ответить, но рот был полон крови. Кровь текла по ее подбородку и капала на обнажившуюся грудь. Винтер обессиленно сплюнула, забрызгав кровью весь рукав мундира.
– То есть все то время, когда мы торчали в дозорах, когда мерзли, как собаки, в палатках, совсем рядом была теплая баба – и я об этом не знал? Черт возьми, Святоша, могла бы мне и довериться. Может, я обходился бы с тобой полюбезней.
Дэвис смотрел на Винтер, и понемногу изумление на его лице сменялось острой неприязнью.
– Теперь ясно, отчего ты вечно нос перед нами задирала. Скрытная сучка! Небось потешалась втихую над глупым старым сержантом! – Он скривил губы. – Надо бы оттрахать тебя как следует за все время, которое я по твоей милости упустил.
Позади Дэвиса что-то шевельнулось. Винтер взглянула туда и в зыбком мерцании лампы различила полковника. Руки у него были по-прежнему связаны, но он каким-то образом высвободил ноги и сейчас одной из них наступил на нож, который отнял у нее Дэвис.
Взгляды их встретились. В серых глазах полковника не было ни тени удивления, ни малейшего отвращения или страха, только тихая сосредоточенность и – не сразу сообразила Винтер – молчаливый вопрос.
Она кивнула, и полковник едва заметным движением показал, что видел и понял ее ответ.
Дэвис взялся за пояс форменных брюк, но медлил, явно терзаясь сомнениями. Наконец он покачал головой:
– Прости, Святоша. Нет у нас сейчас времени на…
Полковник пришел в движение. Он поддал ногой по ножу, и тот, легко и быстро пронесшись между расставленных ног Дэвиса, остановился рядом с Винтер. В тот же миг полковник извернулся и, выбросив вперед ногу, метко пнул старшего сержанта под колено.
Дэвис опять взревел. От пинка нога сама собой согнулась, он потерял равновесие и, неистово замахав руками, повалился ничком. За долю секунды до падения сержант успел собраться и приземлился на четвереньки, почти над девушкой.
Превозмогая боль в избитом теле, Винтер с усилием нашарила нож и выдернула его из ножен. Лезвие оказалось коротким, совсем не предназначенным для боя, но Дэвис был так близко, таращился на нее, нелепо дергая кадыком…
«Возьми нож, – произнесла Джейн, словно учила подругу нарезать жаркое. – Приставь кончик лезвия вот сюда, – она вскинула голову и прижала острие ножа к горлу, под самым подбородком, – надави как можно сильнее и веди вверх».
Винтер повиновалась.
Она не помнила, как разрезала путы полковника, но, кроме нее, сделать это было некому. А когда пришла в себя, поняла, что сидит на полу, скорчившись, обхватив руками колени и притянув их к груди, а полковник заботливо склоняется над ней.
– Лейтенант! – позвал он и, не получив ответа, наклонился ближе. – Винтер!
Она вздрогнула, подняла голову. Полковник Вальних бегло улыбнулся и протянул ей фляжку.
– Воды?
Винтер трясущейся рукой взяла фляжку и принялась возиться с крышкой. Открыв ее наконец, она сделала долгий глоток, скривилась от боли в челюсти и выплюнула на землю струйку розоватой влаги. Во рту по-прежнему стоял вкус крови, но Винтер большим жадным глотком осушила фляжку.
– Вид у вас ужасный, – заметил полковник. – Вам сильно досталось?
Рассудок, впавший в оцепенение, понемногу пробуждался.
– Я… – начала Винтер, и с верхней губы опять закапала кровь. Она провела рукой по лицу – и вся ладонь оказалась густо измазана кровью. – Кажется, он сломал мне нос.
– Простите, что я не сразу сумел вмешаться. Как вы и сами видели, сержант Дэвис создал мне не самые удобные условия содержания.
– А где все остальные? – спросила Винтер, вдруг похолодев. – Где Фолсом?
– Фолсом? – Полковник склонил голову к плечу. – А, капрал, который командовал охраной капитана Д’Ивуара. Полагаю, он со своими люди в другой палатке, вместе с капитаном Д’Ивуаром, а также мисс Алхундт. В сущности, с нами обращались недурно – для подобных обстоятельств, разумеется. Правда, капитан беспокоился о лейтенанте Варусе.
– И не зря, – заметила Винтер. – Лейтенанта собирались убить, но я подоспел вовремя.
– Замечательно, – сказал полковник. – Должен заметить, что вы – чрезвычайно многообещающий офицер.
Винтер с трудом поднялась на ноги. Полы разорванной рубашки болтались, как сломанные крылья, – в тех местах, где не прилипли к коже вместе с кровью.
– Надо поскорей их освободить.
– Они подождут еще немного. – В серых глазах промелькнули едва заметные искорки веселья. – Я бы рекомендовал вам прежде всего застегнуть мундир.
«Ох!» Винтер окинула себя взглядом. У нее даже не было сил, чтобы смутиться. Она застегнулась – медленно, потому что пальцы вдруг стали неуклюжими и вялыми. Лишь покончив с этим занятием, девушка снова взглянула на полковника. Он приподнял бровь:
– Разумеется, я знал.
– Разумеется, – невыразительно повторила Винтер. – Знали, конечно. Все знают. – Она не удержалась и нервно хихикнула, хотя смешок отозвался ноющей болью в ребрах, – Все вы только притворяетесь, что не знаете, исключительно ради моего спокойствия. Так ведь? Этакий грандиозный розыгрыш. С тем же успехом я могла бы пройтись по лагерю нагишом, потому что каждая собака уже знает…
– Сомневаюсь, что это здравая идея, – отозвался полковник. – Я, видите ли, пристально изучал вас, лейтенант, и не думаю, что польщу себе, если замечу, что я гораздо наблюдательнее среднего солдата. Насколько мне известно, ваша тайна пока что остается тайной.
– Если не считать того, что о ней знает командир полка, – едко заметила Винтер. – Восхитительно.
– Я не намерен делиться вашей тайной ни с кем другим, – сказал полковник, – если вас беспокоит именно это.
Винтер помолчала, всматриваясь в его непроницаемое лицо. Мысли ее ворочались, словно снулые рыбы, голова раскалывалась от боли, но она стиснула зубы и заставила себя сосредоточиться: «Что он говорит, черт возьми? Ладно бы еще Бобби, но ведь это же полковник…»
