— Сэр Джеймс Харрис написал лорду Кармартену о помощи, которую вы оказали нам во время пребывания за границей, и мне известно, что вы информированы о событиях в Соединенных провинциях до конца прошлого месяца. 10 октября Амстердам, последний оплот мятежников, сдался, и Франция, будучи не в состоянии смотреть в лицо угрозе войны, была вынуждена полностью изменить свою политику. На прошлой неделе Версальский двор обменялся с нами декларациями, согласившись в будущем поддерживать штатгальтера в его правах.
Роджер кивнул:
— Значит, больше не следует опасаться европейского пожара?
— Слава Богу, нет, и этим мы в значительной степени обязаны сэру Джеймсу Харрису и вам. Думаю, вам будет приятно узнать, что его величество наградил сэра Джеймса за долгие и усердные труды во славу нации, возведя его в пэрское достоинство под титулом барона Малмсбери. Что касается вас, то тут возникают определенные трудности, так как за службу секретного свойства публично не награждают. Но если я могу оказать вам какую-нибудь услугу, вам стоит только назвать ее. — Помолчав, мистер Питт добавил: — Мне не хочется лезть в ваши личные дела, но если денежное вознаграждение окажет вам помощь…
— Благодарю вас, сэр, — улыбнулся Роджер. — Но мой отец недавно обеспечил меня ежегодным доходом в триста фунтов,
Премьер-министр глотнул портвейна.
— Тем не менее я буду весьма огорчен, если не смогу ничего для вас сделать, — продолжал он. — Вернувшись в Англию, вы, несомненно, задумаетесь о карьере. С вашими дарованиями вы можете многого добиться, выбрав подходящую сферу.
— В этом вся проблема, сэр, — отозвался Роджер. — Мой отец хотел, чтобы я поступил во флот, но четыре года назад я сбежал во Францию, чтобы не отправляться в плавание. Я не желаю оставаться праздным, но эти четыре года были для меня потеряны. Я не обучен ничему кроме секретарской работы, но не хочу заниматься ею всю жизнь. Однако никакие другие возможности мне не представляются.
Мистер Питт поднялся и стал мерить шагами комнату.
— К какого рода работе вы проявляете интерес и какой вы обладаете квалификацией?
— Я бы сказал, сэр, что у меня есть склонность к языкам. Теперь я говорю по-французски, как француз, и немного знаю немецкий. Я доказал себе, что не страдаю отсутствием смелости и ловкости и могу встретиться с любым человеком со шпагой или пистолетом, если меня к этому принудят. Что до рода работы, который я предпочитаю, то на это трудно ответить, но я бы очень хотел, насколько возможно, сохранить независимый образ действий, и у меня большое желание снова отправиться в путешествие. Однако боюсь, что мне будет нелегко начать карьеру таким образом, чтобы удовлетворить эти желания.
— Не думаю, — возразил молодой мистер Питт, дружески кладя руку на плечо Роджеру. — Считайте, что вы уже начали свою карьеру, мистер Брук. У Англии и у меня имеется сотня способов использовать такого человека, как вы.
